На стремительный подъем гигантского Азиатского региона, который становится флагманом мирового экономического роста, Запад обратил пристальное внимание относительно недавно. Для России бурный прогресс соседей не стал неожиданностью. Из 17,1 миллиона кв. км территории Российской Федерации почти 14 миллионов приходятся на Азию. Именно там, за Уралом, находится бЧльшая часть природных богатств, благодаря которым страна занимает особое место в мировом хозяйстве. Как естественный мост между рынками Европы и Азии, Россия обладает уникальным транспортно-транзитным потенциалом, защита которого от стратегических конкурентов и полноценная реализация являются необходимым условием успешного развития.

Россия активно участвует в экономических отношениях между странами Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР). По своей структуре российский экспорт в Восточную Азию гораздо более сбалансирован, чем экспорт в страны – члены Европейского союза, хотя и отстает по объему. За последние три года доля 11 стран АТР (КНР, КНДР, Южная Корея, Япония, Тайвань, Гонконг, Сингапур, Таиланд, Монголия, Вьетнам и Индия) в российской внешней торговле увеличилась до 13,4 %. (Доля США, Австралии и Океании – 4,3 %.)

В течение следующих 10–15 лет доля в товарообороте только шести основных торговых партнеров РФ в Восточной Азии (КНР, КНДР, Южная Корея, Япония, Тайвань и Гонконг) достигнет 20 %. Общая же доля АТР приблизится к трети внешней торговли России.

Растущая экономика

Повышение всеобщего интереса к Азии связано в первую очередь с темпами экономического развития большинства стран региона и со стремительным ростом геополитического влияния Китая.

«Поднимающаяся Азия» демонстрирует устойчивый экономический рост. Его показатели составляют от 8,5 % в 2005 году в КНР (9,25 % в2004 г.) до 7,5 % в Индии (2004–2005 гг.) и 7,7–8,4 % во Вьетнаме (2004–2005 гг.). В среднесрочной перспективе (15–20 лет) ежегодный рост Китая и Индии ожидается на уровне 7–8 % и 6–7 % соответственно. Даже при незначительном увеличении темпов роста доля Китая к 2020–2025 годам будет колебаться в районе 10 % мирового ВВП, что позволит КНР претендовать на место в тройке мировых лидеров наряду с США и Евросоюзом.

В течение 10–15 лет Китай останется лидером экономического развития в регионе, за ним будут следовать Япония и Индия. КНР сохранит звание «мировой фабрики» и доминирующие позиции в обрабатывающей промышленности. Индия имеет шансы потеснить Китай в производстве текстиля, в автомобильной промышленности и по объему привлекаемых иностранных инвестиций.

Большинство стран региона стоят перед рядом проблем и вызовов, способных замедлить темпы развития. В частности, для Пекина все более актуальными становятся следующие задачи:

• решение проблемы старения населения;
• ускорение процессов урбанизации;
• преодоление отсталости деревни;
• опережающее развитие сферы услуг;
• увеличение расходов на образование;
• реорганизация банковской системы;
• преодоление архаичности корпоративного управления и неразвитости финансовых рынков.

Демографическое «окно возможностей» – наличие значительных человеческих ресурсов, создавшее предпосылки для мощного экономического рывка, – в Китае уже закрывается (та же ситуация не за горами и в других странах Юго-Восточной Азии). Неизвестно, какими окажутся долгосрочные последствия политики «одна семья – один ребенок». В перспективе 15–20 лет количество иждивенцев будет возрастать, что кратно увеличит социальную нагрузку на трудоспособных граждан.

Фактор политической трансформации играет в Китае двоякую роль. С одной стороны, демократизация политического режима – одно из условий перехода к новой модели развития, преодоления коррупции, сохранения позиций в мировой экономике и дальнейшего роста. С другой – политическая и социальная стабильность, которую обеспечивает режим, является одним из главных конкурентных преимуществ КНР в привлечении иностранных инвестиций. Возможное обострение социальных конфликтов и усугубление отставания деревни в результате демократизации приведут к потере привлекательности страны в глазах западных инвесторов.

Однако крайне маловероятно, чтобы демократический процесс приобрел «обвальный» характер. Правящая партия прилагает значительные усилия, чтобы обеспечить преемственность руководства после 2012 года, когда Ху Цзиньтао покинет пост генерального секретаря ЦК Компартии Китая. Скорее всего, КНР двинется по пути постепенной либерализации партии, некоторой демократизации избирательной системы на местах, развития ограниченного числа неправительственных организаций.

Индии, самой многонаселенной демократии мира, проблемы политической трансформации не грозят. Но стране предстоит искать ответ на серьезные вызовы в сфере экономики. Это, во-первых, неудовлетворительное развитие инфраструктуры – железных и шоссейных дорог, портов, – замедляющее процесс индустриализации. Во-вторых, недостаточная включенность в процесс глобализации (по разным данным, доля Индии в мировой торговле не превышает 1 %). Хотя отдельные ее регионы (Бангалор, Гоа) являются частью глобального рынка, бОльшая часть территории пребывает в чрезвычайно отсталом состоянии.

И КНР, и Индия сталкиваются с очень тяжелыми проблемами в области охраны окружающей среды, решение которых пока не просматривается. Дальнейшая индустриализация Индии, скорее всего, усугубит ее экологические проблемы по китайскому сценарию. Преимуществами Китая являются более высокий уровень грамотности, более низкая детская смертность и значительно более низкий удельный вес населения, живущего за чертой бедности. Индия же заметно опережает соседа по уровню развития сферы услуг.

Возможности экономической интеграции

Стабильный экономический рост большинства стран региона стимулирует поиск форм объединения. Однако существенное различие экономических, политических и военных потенциалов останется препятствием на пути азиатской интеграции. В отличие от европейской интеграции, инициированной во второй половине 1950-х странами, более или менее равными по уровню развития (Германия, Франция, Италия, Бельгия, Нидерланды, Люксембург), консолидация в Азии может строиться только путем объединения «малышей» вокруг одного большого и сильного партнера. Это скорее модель Северной Америки (Североамериканское соглашение о свободной торговле, НАФТА), где лидируют Соединенные Штаты.

В среднесрочной перспективе ведущие державы АТР – Китай, Индия, США, Япония и Южная Корея – не будут готовы к установлению союзнических или интеграционных отношений. Не исключено, однако, развитие «мягкой» интеграции вокруг крупного игрока, скорее всего КНР, который завоевывает симпатии «маленьких друзей» из числа стран – членов Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Пекин предоставляет соседям гранты и торговые преференции, снабжает их военной техникой по заниженным ценам («стратегия добродетельного слона»). Вокруг Китая формируется каркас интеграционного объединения.

Индия по своей экономической и политической привлекательности пока не может претендовать на роль интеграционного центра. Для Японии главным партнером в любом случае останутся США, в будущем нельзя исключить и возникновение японско-американской зоны свободной торговли. Роль существующих региональных объединений, таких, к примеру, как форум Азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС), видится скорее как механизм выработки общих ценностей и ориентиров, нежели как площадка для создания практических инструментов интеграции.

Через 7–10 лет углубляющиеся экономические отношения и взаимозависимость могут привести к заключению формальных соглашений о свободной торговле. Однако интеграционное взаимодействие будет идти по разным уровням, разными темпами и с разной степенью институционализации. Наиболее вероятны интеграционные процессы в сферах, связанных с информационными технологиями, новой «экономикой знаний», где национальные барьеры изначально существенно ниже. При этом создание зон свободной торговли, особенно там, где это связано с традиционными отраслями (сельское хозяйство), потребует длительного переговорного процесса.

Возможность создания политических или военно-политических союзов исключена. Хотя ряд событий последнего времени (прежде всего позиция относительно американского военного присутствия в Центральной Азии) позволяют говорить о придании Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) де-факто военно-политического измерения, вероятность формализации военно-политических обязательств в рамках ШОС пока весьма невелика.

Политическая нестабильность

Главным препятствием для политической и даже экономической консолидации региона является обостряющаяся борьба за лидерство, прежде всего между Пекином и Вашингтоном. Основным возмутителем спокойствия вольно или невольно выступает Китай, который все активнее теснит традиционных лидеров — Соединенные Штаты и союзную им Японию. По некоторым оценкам, Китай рассматривает «малые» страны, в первую очередь государства – члены АСЕАН, как продолжение своей экономики и активно развивает с ними сотрудничество.

Остальные субъекты региона являются скорее объектами политики двух конкурирующих гигантов. Исключение составляет только Россия, за благосклонность которой борются пока КНР и Соединенные Штаты.

Внешнеполитические амбиции Китая все еще недостаточно четко декларированы. Пекин твердо настаивает на возвращении Тайваня в состав единого государства, в остальном же избегает внятной и недвусмысленной постановки задач, что, в свою очередь, не позволяет партнерам КНР определиться с курсом в отношении Пекина. России, США, странам – членам НАТО и «Большой восьмерки» не всегда понятно, чего хочет Китай, когда говорит о развитии «стратегического диалога». Часто Пекин ведет себя противоречиво: с одной стороны, агрессивно пытается скупать ликвидные активы в Соединенных Штатах, с другой — проявляет осторожность, если не сказать неуверенность, в реализации своих политических инициатив (например, связанных с активизацией роли в ШОС и расширением военно-политического присутствия в Центральной Азии).

Нынешний объем внешнеэкономических связей удерживает руководство КНР от конфронтационной внешней политики. Наращивание же Китаем военной мощи, в том числе ядерного потенциала, необходимо для поднятия его авторитета на региональной и мировой арене. Вместе с тем военное усиление Пекина может расцениваться соседями как угроза.

В ряду внешнеполитических приоритетов Китая Россия занимает второе — третье место наряду с Японией. Китайское общественное мнение воспринимает нашу страну все более благожелательно. Упрочению двусторонних связей способствуют и новые совместные проекты в энергетической области. В долгосрочной перспективе российский курс Пекина будет дружественным и основанным на необходимости сохранить «спокойствие на Севере».

Что касается китайско-американских отношений, то в основу политики реформ, проводящихся с конца 1970-х, была заложена цель если не сближения с США, то по меньшей мере отхода от конфронтации с ними. В настоящее время Китай проводит осторожную политику и старается не конфликтовать с Соединенными Штатами, даже невзирая на их временами недружественные шаги. Несхожесть политических систем в значительной степени компенсируется растущей экономической взаимозависимостью; правда, последний фактор имеет свои ограничения.

По данным социологических опросов, США остаются самой непопулярной страной среди китайского населения (54 %). Высказываются опасения, что по мере частичной демократизации Китая и в условиях его дальнейшего экономического роста антагонизм будет только возрастать.

Вашингтон проводит гораздо более наступательную политику, направленную на «сдерживание» Китая. С этой целью Соединенные Штаты используют весь набор средств, включая наращивание военного присутствия в Восточной Азии и угрозу развертывания системы противоракетной обороны (являющуюся по большей части блефом).

Ухудшению отношений между Вашингтоном и Пекином способствуют сохранение и даже рост китайско-японских противоречий. Однако значительная экономическая взаимозависимость (Япония с 1993 года была крупнейшим внешнеторговым партнером Китая и только в 2004-м отошла на третье место после Европейского союза и США) заставляет Пекин и Токио искать варианты совместного развития. В то же время обостряется их соперничество за доступ к новым источникам энергоресурсов, за лидерство на пространстве АСЕАН, за место на международной арене. Китай активно противодействует приему Японии в число постоянных членов Совета Безопасности ООН. Взрывоопасной остается и ситуация вокруг проблемы Тайваня, хотя вероятность прямого вооруженного конфликта оценивается сейчас ниже, чем прежде.

В среднесрочной и долгосрочной перспективе (до 2020–2025 гг.) взаимоотношения США и Китая будут, скорее всего, дрейфовать в сторону ухудшения. Причем независимо от партийной принадлежности администрации Белого дома инициатором ухудшения двусторонних отношений будет Вашингтон.

Отношения между Пекином и Дели постепенно улучшаются, хотя в них и сохраняются элементы напряженности. Китай выступал против участия Индии в последнем Восточно-Азиатском саммите (декабрь2005 г.). Окончательно не ушла в прошлое и пограничная проблема. Тем не менее происходит экономическое сближение, наметились признаки и политического диалога.

Важной новой тенденцией в странах АТР является рост национализма, проявляющегося как на региональном уровне, так и в отношении Запада. Всплески последних лет скорее были вызваны осознанными действиями властей, чем стихийным проявлением чувств. Однако, благодаря активным экономическим связям, увеличению числа двусторонних и многосторонних обменов, вероятность оформления национализма в качестве основы государственной политики невелика.

Контуры российской политики

На фоне российско-европейских связей – стратегического партнерства, регулярных встреч на высшем уровне, построения четырех общих пространств и многочисленных диалогов – азиатский вектор российской политики пока недостаточно развит. Мешают отсутствие политической воли, традиционный европоцентризм отечественного истеблишмента и существующие маршруты сбыта наиболее рентабельных товаров. Российской политике на азиатском направлении недостает активности, государственной поддержки развития экономических связей, включенности в механизмы регионального сотрудничества и региональные организации безопасности (за исключением ШОС).

Частичная переориентация политики РФ в азиатском направлении не должна носить заявочный характер. Не следует громко декларировать свои намерения, поскольку они могут вызвать подозрение и раздражение не только традиционных партнеров в Европе и США, но и большинства стран АТР. Необходимо формирование многоплановой и многофакторной политики. Учитывая сложные отношения между ведущими странами региона — Китаем, Индией, Японией, Южной Кореей и США, — Россия не может ориентироваться на одну или две страны, каждая из которых будет склонна рассматривать РФ как противовес другим. При выработке политики необходим учет факторов, вызывающих озабоченность у всех партнеров.

Кроме того, политические и экономические отношения с азиатскими странами, конечно, не могут вступать в противоречие с основным, европейским, вектором развития и европейской идентичностью России. Главной целью нашей политики на азиатском направлении является развитие восточных регионов.

Важнейшую роль может сыграть сбалансированное, учитывающее возможные риски участие Сибири и Дальнего Востока в процессах региональной экономической интеграции. Дальневосточный регион РФ фактически уже участвует в ориентированных на Китай интеграционных процессах. На страны АТР приходится 85 % всей внешней торговли российского Дальнего Востока, а его экономические отношения с соседями гораздо интенсивнее, чем с европейскими регионами России. При этом нельзя не замечать потенциальную опасность полной переориентации азиатской части РФ на региональные экономические отношения и игнорировать опасность экспансии, в первую очередь китайской, на российскую территорию. Такая возможность обусловлена не «агрессивными устремлениями», а недостаточным экономическим и социальным развитием азиатской части нашей страны. В этой связи особое значение приобретает реализация проекта «Новое освоение Сибири», направленного на ее социальное и экономическое развитие.

Необходимо стремиться к увеличению объемов и повышению качества торговли. Долю стран АТР во внешнеторговом обороте России объективно возможно довести до 33–35 %, чтобы она была сопоставима с долей государств – членов Европейского союза. В среднесрочной перспективе это может быть достигнуто посредством расширения энергетического сотрудничества. Большинство государств АТР остро нуждаются в новых источниках энергоносителей и рассматривают Россию как потенциально надежного партнера.

Важную роль сыграет диверсификация путей транспортировки российских энергоресурсов региональным потребителям, особенно потому, что Китай, Индия и Япония строят свою оборонную политику с учетом возможности перекрытия – в случае того или иного межгосударственного конфликта – морских коммуникаций, по которым идет поставка энергоресурсов. Речь может идти о сооружении как континентальных трубопроводов, так и «морской» инфраструктуры, ориентированной на экспорт танкерной нефти и сжиженного газа.

России стоило бы стремиться к расширению интеллектуального экспорта в страны Азии, которые в таких перспективных сферах, как, например, образование, пока полностью ориентированы на США и Западную Европу. Грамотно инвестируя доходы от энергоносителей, Россия могла бы усилить свои позиции в области подготовки кадров для стран АТР, стать для многих из них новым «интеллектуальным донором».

Целесообразно разработать комплекс мероприятий по поддержке технологически ориентированного экспорта в Азию в том числе той продукции, которая не находит сбыта на рынках Европы и Северной Америки. Это в первую очередь продукция гражданского машиностроения и энергомашиностроения, разработанная еще в советский период. При должной лоббистской поддержке со стороны российских властей можно увеличить объемы сбыта гражданских воздушных судов и моторов. Государству стоило бы поддержать создание сервисных центров для обслуживания российских воздушных судов.

Одна из перспективных, но и наиболее сложных областей – военно-техническое сотрудничество (ВТС). Хотя ВТС с Китаем остается объектом многочисленных претензий со стороны партнеров России на Западе, оно не только приносит материальные выгоды, но и является фактором поддержания регионального баланса сил. Необходимо постепенно переходить к более высокотехнологическому ВТС с такими государствами, как Индия и Китай. Обе страны уже далеко продвинулись по пути модернизации собственных ВПК и заинтересованы в приобретении скорее технологий, чем готовой техники.

Необходимо также изменение структуры и качества импорта из государств Восточной и Юго-Восточной Азии, включая Китай, и увеличение объемов экспорта. В настоящее время российский импорт из большинства стран ЮВА представляет собой продукцию не самого высокого качества, хотя объективно они способны поставлять более качественные товары и по ценам, более приемлемым для российского потребителя.

В самом АТР к возможному выходу России на региональную арену относятся сдержанно. Россия традиционно воспринимается там в качестве европейской страны. Она представляет интерес как источник остро необходимых природных энергоресурсов и элемент военно-политического баланса в отношениях Китай — США, Япония — Китай, большинство стран региона — США.

Поэтому закрепление на региональном рынке потребует усиления российских политических позиций. Это может быть достигнуто посредством включения нашей страны в формальные и неформальные механизмы согласования интересов государств АТР, в частности за счет использования существующих там международных организаций и форумов (АТЭС, АСЕАН, ШОС, шестисторонние переговоры по Северной Корее).

Следует более эффективно использовать возможности продвижения отечественных политических инициатив через Шанхайскую организацию сотрудничества, первенство в которой, как опасаются ряд наблюдателей, может быть монополизировано Китаем. Вместе с тем пытаться использовать ШОС для «сдерживания» КНР контрпродуктивно. Целесообразно реальное включение российских представителей в работу «круглых столов» и других дискуссионных площадок, которые, как правило, предшествуют крупным межгосударственным встречам. Безусловно, такая деятельность, равно как и интеллектуальное обеспечение политики (подготовка научных разработок специализированными экспертными центрами, участие в международных научных конференциях), требует целевой государственной поддержки.

Формирование новой политики России в отношении стран АТР невозможно без трансформации внешнеполитического мышления, традиционно замкнутого на евро-атлантическое пространство. Несмотря на продолжительное экономическое и политическое сотрудничество с Китаем и Индией, Россия по-прежнему рассматривает себя в АТР в качестве внешней силы. Необходимо перестать воспринимать Азию как нечто чуждое. Однако отказ от ориентации на Европу означал бы отрицание как генетических и культурных корней нации, так и надежд на демократическую модернизацию. Кроме того, поддерживая контакты со странами Азии, Россия может выгодно использовать свою «европейскость», выступая в качестве посредника и представителя интересов Востока и Запада.

Настоятельно необходима активизация контактов с элитой государств АТР, организация совместных форумов, конференций и научно-политических мероприятий. Уже сделанные в этом направлении шаги, такие, как участие российской делегации в сессиях Азиатско-Тихоокеанского парламентского форума, могут рассматриваться как исключительно позитивный, хотя и недостаточный опыт.

Не менее важно развивать контакты на уровне граждан. Здесь следует опереться на традицию добрых отношений, отсутствие предубежденности по отношению к Москве (присущей ряду стран Центральной и Восточной Европы), а также на то, что все еще немалая часть элиты получала образование в СССР и России. Важную роль способны сыграть организации гражданского общества. Можно рассмотреть вопрос о целевой государственной поддержке такого рода проектов.

Материал подготовлен на основании ситуационного анализа, проведенного Советом по внешней и оборонной политике и журналом «Россия в глобальной политике» в декабре 2005 года. В обсуждении участвовали Я.М. Бергер, главный научный сотрудник ИДВ РАН; А.Д. Богатуров, декан факультета политологии МГИМО (У) МИД РФ; А.В. Ломанов, ведущий научный сотрудник ИДВ РАН; В.В. Михеев, член-корреспондент РАН; В.Я. Портяков, заместитель директора ИДВ РАН, А.В. Лукин, доцент кафедры сравнительной политологии МГИМО(У) МИД РФ; В.Н. Павлятенко, руководитель Центра японских исследований ИДВ РАН; Г.И. Чуфрин, заместитель директора ИМЭМО РАН; С.А. Караганов, председатель президиума СВОПа, ведущий ситанализа, руководитель сценарной группы; Ф.А. Лукьянов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»; Т.В. Бордачёв, директор по исследованиям СВОПа; Д.В. Суслов, заместитель директора по исследованиям СВОПа.

Оригинал: http://www.globalaffairs.ru/number/n_6558

Related posts:

Историческое образование и историческая политика в странах АТР В. Н. Тимошенко — Политика США в южной части Тихого океана после «холодной войны» Самохин А. В. — Территориальные проблемы в Азиатско-Тихоокеанском регионе и позиция России В. Н. Тимошенко — Восточноазиатское сообщество и его перспективы для России и стран АТР