14 мая, 2015 
Сегодня на мировой арене важнейшую роль играет крупнейшая в экономическом и политическом отношении восточноазиатская держава – это Китай. В данный момент развитие российско-китайских торгово-экономических связей предполагает постоянное массовое присутствие китайских граждан в дальневосточном регионе РФ. Для более эффективного регулирования потоков китайской миграции, создания сбалансированной системы мер для достижения взаимной выгоды в этой сфере сотрудничества России с Китаем актуальным представляется изучение исторического опыта существования китайской диаспоры на российском Дальнем Востоке.
Подписание в середине XIX в. между Россией и Китаем Айгуньского и Пекинского договоров заложило основу взаимовыгодного приграничного взаимодействия двух стран. С 70-х гг. XIX в. на Дальний Восток России стали прибывать на заработки китайцы, их стали выписывать на постройку Владивостокской крепости и порта, Уссурийской железной дороги и на частные предприятия. Если в 1858-1860 гг. на территории Амурской и Приморской областей находилось около 6300 оседлых и 2-3 тыс. бродячих китайцев (не считая «зазейских маньчжур»), то к 1881 г. их количество достигло 15 тыс. с лишним[1]. В 1873 г. во Владивостоке уже насчитывалось 18 тыс. китайских мигрантов, в Хабаровске – более 4 тыс. чел., в Благовещенске – более 2 тыс. чел.[2].
С помощью дешевого труда китайских мигрантов велось строительство городов, дорог, приисков в Приамурье и Приморье. Китайцы-арендаторы земель способствовали дальнейшей земледельческой колонизации региона, крупные и мелкие торговцы снабжали Дальний Восток необходимыми товарами. Наряду с положительными моментами, китайский миграционный поток привнес ряд проблем, вызывавших серьезное беспокойство у местной русской администрации. Дешевый труд китайских рабочих и земледельцев замедлял процесс колонизации Приамурья русскими. Китайская торговля составляла серьезную конкуренцию русской торговле. Значительное влияние на социально-экономическую ситуацию в регионе оказывали сформировавшиеся криминогенные факторы, связанные с присутствием китайских мигрантов – контрабанда, хунхузничество, возделывание опийного мака и опиекурение, проституция. Массовое расселение китайцев на российском Дальнем Востоке, поощряемое цинским правительством, а затем правительством Китайской Республики, вызывало у русской администрации и общественности опасения о возможной «желтой» опасности. Во время Первой мировой войны зависимость от китайского труда усилилась. Осенью 1916 г. только чанчуньской фирмой «Ичэн» было направлено в Россию на лесозаготовки 20 тыс. китайских чернорабочих[3].
В период 1917-1922 гг. — период постоянной смены местных властных структур на Дальнем Востоке России — на территории российского Дальнего Востока по-прежнему функционировали торговые и мелкие ремесленные китайские предприятия, создавались совместные русско-китайские фирмы, что было необходимым в тяжелейших экономических условиях. Продолжалась вербовка китайской рабочей силы на российский Дальний Восток – только в июле 1919 г. в Харбине, Чанчуне и Сыпине было завербовано и отправлено в Россию 4 тыс. китайцев[4].
Значимые изменения в жизни китайских мигрантов наблюдаются в период советизации Дальнего Востока и вплоть до сер. 1930-х гг. Совершенно новые подходы в решении национального вопроса, разработанные советским руководством, обусловили наступление нового этапа в истории китайского этноса на российском Дальнем Востоке – всемерная интеграция его в социально-экономическую жизнь региона путем вовлечения в кооперативы, профсоюзы и колхозы, ликвидации неграмотности среди китайских трудящихся, организации для них школ, курсов и т.д. В 1926 г. в ДВК насчитывалось 72 005 чел. китайского населения (3,8%) — 68 025 мужчин и 3980 женщин. В крупных городах края всего проживало 42 203 чел. китайцев: 24 480 чел. во Владивостоке, 5615 чел. в Хабаровске, 4878 чел. в Никольске-Уссурийском, 3895 чел. в Благовещенске, 3340 чел. в Чите[5]. Но с изменением концепции национальной политики в СССР и осложнением политической ситуации в дальневосточном регионе китайские трудящиеся перестали восприниматься как необходимая составляющая общности «советский народ», и в 1938 г. китайские мигранты на Дальнем Востоке были подвергнуты масштабным репрессиям, в результате которых более не играли какой-либо роли в социально-экономической жизни Дальнего Востока СССР.
После образования КНР вплоть до конца 1950-х гг. советско-китайские отношения развивались в соответствии с принципами дружбы и сотрудничества. В целях частичного восполнения недостатка рабочей силы в дальневосточном регионе СССР было решено привлекать рабочих из КНР. Согласно плану набора на май-июль 1955 г., в Хабаровский край для министерства строительства направлялась партия в 1 тыс. чел. (500 чел. – в стройтрест № 6 г. Комсомольска-на-Амуре, 500 чел. – в стройтрест № 35 г. Хабаровска). В дальнейшем, китайская рабочая сила использовалась в различных регионах Советского Союза (вследствие своей низкой квалификации – в строительстве, лесозаготовительных работах, сельском хозяйстве и т.п.), но в приграничные районы китайских рабочих больше не направляли. В 1959 г. численность китайского населения в СССР составила 25,8 тыс. чел., а после ухудшения отношений с Китаем в 1960-е гг. привлечение китайцев для работы в Советском Союзе прекратилось[6]. По данным общей переписи СССР 1979 г., на территории советского Дальнего Востока проживало 1742 китайца[7].
В 1980-е гг. в советско-китайских отношениях наметился значимый переход от напряженности к диалогу. В рамках начавшегося экономического сотрудничества между двумя странами весной 1989 г. в Хабаровский край приехал отряд китайских строителей в количестве 1 тыс. чел. По контракту, заключенному на два года, китайцы работали на строительстве Дома Радио в Хабаровске, детского сада и жилого дома в Амурске. В 1989 г. в Комсомольск-на-Амуре прибыла еще одна группа китайских рабочих из пров. Хэйлунцзян, которые также трудились в жилищном строительстве. После визита М.С. Горбачева в КНР в мае 1989 г., в ходе которого были подписаны и соглашения о привлечении и использовании китайских граждан на предприятиях и организациях РФ, поток китайской трудовой миграции на российский Дальний Восток возрастает. В 1989 г. на всем Дальнем Востоке в строительстве было занято 2363 китайских рабочих. На российской территории китайцы начинают осваивать сферы торговли и бытового обслуживания[8].
Межправительственное соглашение между Россией и КНР «О принципах направления и приема граждан на предприятиях, объединениях и организациях России», а также соглашение «О безвизовом групповом туристическом обмене», подписанные в 1992 г., упростили пересечение границы и привели к резкому увеличению численности китайских мигрантов на Дальнем Востоке. Это привело к активному муссированию в ряде дальневосточных СМИ тезиса о «желтой опасности», не имеющему под собой, однако, никаких оснований. По оценкам П. Минакира, в 1992-1993 гг. размеры китайского присутствия на российском Дальнем Востоке не превышали 50-80 тыс. чел., включая примерно 10-15 тыс. трудовых мигрантов по контрактам и 10-12 тыс. чел., приехавших в регион на учебу более чем на один год[9]. Около 85% потока китайских рабочих на Дальнем Востоке принадлежали к категории неквалифицированной рабочей силы, а, в свою очередь, 60% из них являлись выходцами из пров. Хэйлунцзян[10].
В конце 1990-х гг. Россия и Китай предприняли шаги по урегулированию взаимных миграционных потоков, что позволило ужесточить контроль над фирмами, работающими с китайскими туристами и китайской рабочей силой. Что касается трудовой миграции, то в 1997 г. на законных основаниях на юге Дальнего Востока присутствовали немногим более 9 тыс. китайских рабочих, в 1999 г. – около 8,5 тыс. чел.[11]. А в гг. Хабаровске, Владивостоке, Уссурийске, согласно подсчетам В.Г. Гельбраса, в 2000 г. численность китайцев составляла не более 10 тыс.чел. в каждом городе[12].
В нач. XXI в. китайская миграция окончательно становится одним из факторов социально-экономической жизни дальневосточного региона России. Как и в конце XIX в., причинами китайской миграции на российский Дальний Восток являются экономические – перенаселенность и безработица в Китае, а также потребность дальневосточной экономики в китайских товарах и рабочей силе. Сегодня, в условиях глобализации, китайская миграция активно формирует транснациональный рынок и трансграничное общество в дальневосточном регионе[13]. Признавая за глобализацией способность трансформации в специфические региональные сценарии — глокализации и анализируя мировые и региональные процессы как взаимодействующие феномены[14], китайскую миграцию следует рассматривать как явление глокального характера в геополитическом пространстве Дальнего Востока. На всем протяжении своей истории китайская миграция, претерпевая качественные и количественные изменения, вызывала колебания функционирующего историко-географического поля, способствуя формированию устойчивого дальневосточного территориального паттерна, обеспечивая симбиоз геополитически соседствующих этносов двух держав – России и Китая.
Источники:
[1] Соловьев Ф. В. Китайское отходничество на Дальнем Востоке России в эпоху капитализма (1861 – 1917 гг.). М., 1989. С.38.
[2]Люй Э хуацяо ши ляо сюань. Хэйхэ вэнь ши цзыляо диба цзи (Сборник материалов по истории китайских мигрантов в России. Вып.8: Материалы по истории и культуре г. Хэйхэ). Хэйхэ, 1991. С.3.
[3] Ли Цзягу. Чжун-Су гуаньси (Китайско-советские отношения) (1917-1926). Пекин, 1996. С.6.
[4] Ли Юнчан. Шиюэ гэмин цяньси дэ люй-Э хуагун (Китайские рабочие в России накануне Октябрьской революции) // Шицзе лиши. 1987. №5. С.94.
[5] Государственный архив Хабаровского края (ГАХК). Ф.П-44. Оп.1. Д.598. Л.Л.74-75.
[6] Фролов А.В. Развитие советско-китайских приграничных отношений на Дальнем Востоке СССР (1949-1969 гг.): Дисс. …канд. ист. наук. Хабаровск, 2007. С.91-94.
[7] Ларин В. Л. Китай и Дальний Восток России в первой половине 90-х: проблемы регионального взаимодействия. Владивосток, 1998. С.104.
[8] Власов С.А. Миграция и современность: рабочая сила из стран АТР на Дальнем Востоке России (80-90-е годы XX в.) // Российский Дальний Восток в АТР на рубеже веков: Политика, экономика, безопасность. Вып.2. Владивосток, 2008. С.218.
[9] Ларин В.Л. Российско-китайские отношения в региональных измерениях (80-е годы XX – начало XXI в.). М., 2005. С.283.
[10] Гуаньюй Хэйлунцзян дуй Э лаоу хэцзо дэ яньцзю (Изучение сотрудничества пров. Хэйлунцзян по поставкам рабочей силы в Россию) // Сиболия яньцзю. 2002. №3. С.17.
[11] Ларин В.Л. Российско-китайские отношения … С.289.
[12] Гельбрас В.Г. Китайская реальность России. М, 2001. С.39.
[13] См. об этом, например: Загребнов Е. Экономическая организация китайской миграции на российский Дальний Восток после распада СССР // Прогнозис. 2007. №1(9). С.252-277.
[14] См. об этом: Шинковский М.Ю., Шведов В.Г., Волынчук А.Б. Геополитическое развитие Северной Пацифики (опыт системного анализа). Владивосток, 2007. С.15-23.
Опубликовано в