15 апреля, 2013 Выиграет ли Россия от союза с КНР?
Новый председатель КНР Си Цзиньпин свой первый государственный визит совершил в Россию. По словам китайских властей, это свидетельствует о том, что Москва является для Пекина «ключевым стратегическим партнером». Цзиньпина принимали с королевскими почестями: почетный караул, парад кавалеристов в Кремле… И на Западе всерьез заговорили о формировании российско-китайского альянса.
«В 1979 году, после того как Дэн Сяопин стал верховным лидером Китая, — отмечает американский журнал The Foreign Policy, — он совершил поездку в США и четко обозначил направление, в котором будет двигаться страна, надев ковбойскую шляпу и символически отвернувшись от СССР. Си, напротив, решил сделать ставку на путинскую Россию и отвергнуть планы Вашингтона по созданию большой двойки. И ему осталось только облачиться в ушанку». Рассказывают, что накануне визита китайский лидер подтягивал свой русский и выучил несколько стихотворений Пушкина.
Скептики, правда, говорят, что у Цзиньпина фактически не было выбора. Он не мог поехать в одну из азиатских стран: ведь их правители первыми должны являться на поклон в Поднебесную, визит на Запад вызвал бы нарекания в Пекине, и Россия оказалась для нового китайского лидера оптимальным вариантом. Как бы то ни было, визит действительно прошел весьма удачно. Между лидерами России и КНР, которые, кстати сказать, принадлежат к одному поколению и родились с разницей буквально в несколько месяцев, установились очень теплые отношения. «У меня такое впечатление, — сказал Цзиньпин Путину, — что у нас с вами схожие характеры и потому мы ведем диалог с открытой душой». Российский президент в ответ заметил, что в отношениях России и Китая начался самый лучший период за всю историю. После переговоров на высшем уровне стороны подписали 35 различных документов, в том числе договор о производстве буровых установок, транспортировке энергоносителей и договор о стратегическом партнерстве.
Принц Си
Конечно, Цзиньпин на пекинском олимпе — человек не новый. Он принадлежит к так называемой «партии принцев» (тайцзыдан) — политической фракции, которая состоит из отпрысков высокопоставленных китайских руководителей старшего поколения. Его отец Си Чжунсюнь участвовал в революционной борьбе, был одним из сподвижников Мао. Однако в 1962 году старший Си, занимавший пост вице-премьера Госсовета КНР, был обвинен в антипартийном заговоре и помещен под домашний арест. Жизнь Цзиньпина тогда в корне поменялась: из элитной пекинской школы он был отправлен в глухую провинцию ≪учиться у крестьян≫ и испытал на себе все тяготы, которые могут выпасть на долю сына ≪врага народа≫. Неслучайно отец ≪сингапурского чуда≫ Ли Куан Ю после встречи с будущим китайским лидером заметил, что он производит впечатление ≪думающего человека, прошедшего через многие испытания и несчастья≫.
В период реформ Дэн Сяопина старший Си вернулся в большую политику и выступил одним из инициаторов создания свободных экономических зон. Его сын тут же ринулся работать в развивающихся южных регионах КНР и прошел путь от вице-мэра приморского города Сямэнь до губернатора провинции Фуцзянь. Некоторое время он руководил также провинцией Чжэцзян и был секретарем шанхайского горкома. На этих постах он зарекомендовал себя как сторонник радикальных экономических реформ и получил прозвище ≪финансовый бог≫. Министр торговли в администрации Буша-младшего Генри Паулсон, который не раз вел деловые переговоры с Цзиньпином, называл его ≪своим парнем≫ и ≪человеком, который всегда добивается поставленной цели≫. Китайцам нравится открытость нового председателя КНР, непривычная для партийной номенклатуры публичность. Фотографии Си с женой —известной китайской певицей Пэн Лиюань —часто можно увидеть на интернет-сайтах. Она явно стремится нарушить давнюю традицию, согласно которой жены высшего руководства КНР не принимают участия в политических мероприятиях. Неслучайно во время визита в Москву супруга председателя КНР вела себя как настоящая первая леди и даже удостоилась в американских СМИ сравнения с Жаклин Кеннеди.
Сам Си также не выглядит бронзовым истуканом. В отличие от Ху Цзиньтао, который за все время своего правления не дал ни одного интервью западным журналистам и старался держаться в тени, Цзиньпин активно раздает комментарии и явно претендует на роль мирового лидера-суперзвезды. За последние четыре года он объехал более пятидесяти стран и доказал, что китайский партийный функционер может быть не менее остроумен и красноречив, чем бывший гарвардский профессор Обама (предшественник Си на посту генсека за 10 лет пошутил на публике лишь однажды).
Время «неокоммов»
Ни у кого уже нет сомнений, что на смену Ху Цзиньтао пришел куда более самоуверенный и амбициозный политик. Большинство экспертов убеждены, что товарищ Си откажется от принципов Дэн Сяопина, призывавшего к сдержанности в мировой политике. Долгое время в Китае господствовала концепция ≪мирного роста≫, которая, по словам ее автора — экс-министра пропаганды Чжен Бицзяна, позволяет укрепить позиции страны на международной арене, не прибегая при этом к насилию. ≪Стратегия — ≪победитель-победитель≫, когда обе сотрудничающие стороны оказываются в выигрыше, — писал Бицзян, — с одной стороны, поможет нам преодолеть замкнутость, возникшую в результате реформ Сяопина, а с другой — избежать конфликтов с великими державами≫. Несколько лет назад с критикой концепции мирного роста выступили представители националистического направления, которых политологи по аналогии с американскими неоконами окрестили ≪неокоммами≫. По их словам, ≪только военная модернизация и укрепление Китая могут обеспечить стабильность и заставить США проявлять сдержанность≫.
≪При Цзиньпине, — отмечает австралийский политолог Уоррен Сан, — Китай постепенно начнет отказываться от оборонительной философии и, осознавая свою лидерскую роль, перейдет к наступательным действиям≫. Неслучайно американцы сетуют сейчас, что даже такой дипломат, как Ян Цзечи, который в 1970-е годы занимал пост китайского посла в Вашингтоне и заработал в США репутацию ≪мастера компромиссов≫, в последние годы превратился в откровенного ястреба. В Госдепе это объясняют желанием Цзечи подстроиться под идеологию нового лидера КНР, который назначил его на днях своим главным советником по внешней политике.
Цзиньпин во многом разделяет идеологические представления ≪неокоммов≫. Кроме того, как пишет американская газета The Huffi ngton Post, мессианизм нового лидера КНР объясняется его тесными отношениями с военными. Что любопытно, еще до того как товарищ Си был назначен генсеком, верные ему генералы-националисты заняли ведущие посты в китайских вооруженных силах.
≪Примерно в то же время, — отмечает The New York Times, — Цзиньпин начал влиять на формирование правительственного курса. По крайней мере, многие увидели его жесткую руку в территориальных спорах, которые Китай ведет с Филиппинами и Вьетнамом в Южно-Китайском море и с Японией в Восточно-Китайском море≫. Осенью 2012 года экс-глава Пентагона Леон Панетта встретился с Цзиньпином, и тот сделал ему выговор, заявив, что ≪США должны занимать нейтральную позицию, когда речь идет о территориальном споре между КНР и Японией≫.
В январе, когда Цзиньпин уже занял пост генерального секретаря Компартии Китая, в зону территориального спора с Японией впервые были направлены боевые корабли и самолеты. ≪Политика ужесточается, меняется риторика и стиль поведения, — сказал ≪Однако≫ профессор МГИМО Сергей Лузянин, — Цзиньпин все реже говорит о социализме и все чаще вспоминает эпоху ≪опиумных войн≫, когда ≪Запад начал закабаление Китая≫. ≪Мы вполне могли бы возродить ≪великую китайскую нацию≫, — провозглашает новый лидер≫. Именно с таким призывом обратился товарищ Си к депутатам Всекитайского собрания народных представителей после своего избрания на пост председателя КНР. Он также призвал солдат Народно-освободительной армии готовиться к ≪победоносным войнам≫.
«Врагу надо улыбаться»
Многие политологи уверяют, что со временем Си бросит вызов Соединенным Штатам (не зря, мол, КНР принимает сейчас на вооружение баллистические ракеты, специально разработанные для уничтожения авианосцев). После того как он занял пост генсека, в отношениях двух держав уже произошел серьезный конфликт: американские власти обвинили Китай в подготовке хакерских атак на инфраструктуру США. Администрация Обамы называет Восточную Азию своим приоритетом во внешней политике и пытается вдохнуть новую жизнь в систему военных альянсов, которую американцы создали в этом регионе во второй половине XX века. В Пекине такие действия воспринимают как стратегию сдерживания, но пока руководители Поднебесной стараются вести себя корректно. «Врагу надо улыбаться» — гласит древняя китайская стратагема. И неслучайно прошедшей осенью Цзиньпин в одной рубашке без галстука принял вице-президента США Джо Байдена на баскетбольной площадке. А всего неделю назад заверял нового американского министра финансов Джека Лью в том, что Китай продолжит укреплять связи с Вашингтоном. Однако, отправившись с первым государственным визитом в Россию, новый председатель КНР дал понять, что геополитические интересы для него куда важнее экономических. «Таким образом китайцы продемонстрировали Вашингтону, что не все измеряется деньгами, — говорит Лузянин, — и хотя торговый оборот между КНР и США составляет 400 млрд долларов, а между КНР и Россией всего лишь 90 млрд, в стратегическом отношении Москва играет для Пекина куда более важную роль». И заигрывая с ней, он вполне может создать противовес тесным связям Вашингтона с другими азиатскими странами: Японией, Южной Кореей и Филиппинами. «Поворот Пекина к Москве является ответом Китая на «военный» поворот США», — резюмирует Foreign Policy. А британский журнал The Economist публикует карикатуру, на которой китайская панда обнимается с российским бурым медведем. Подпись под ней гласит: «Назло Америке».
Стратегический тыл
Неудивительно, что в американском истеблишменте к визиту Цзиньпина в Москву отнеслись с тревогой. «Мы должны сделать все возможное, чтобы помешать формированию оси Пекин — Москва, — заявил конгрессмен-республиканец Эрик Кантор. — Сорок лет назад это удалось Никсону и Киссинджеру. Теперь — очередь за нами, ведь российско-китайский альянс не отвечает интересам национальной безопасности Соединенных Штатов». В 2010 году китайцы отвергли предложение Вашингтона о создании так называемой «большой двойки», неформального союза США и КНР, который позволил бы двум этим странам совместно решать глобальные проблемы и сотрудничать в урегулировании конфликтов на евразийском пространстве. Стало очевидно, что Китай не доверяет американским партнерам и готовится к конфронтации с ними.
При этом Россию в Пекине рассматривают как своего рода «стратегический тыл» — государство, не представляющее угрозы для КНР, на которое при необходимости можно опереться.
К тому же у двух евразийских держав есть много общего: они скептически относятся к западной концепции «гуманитарных интервенций» и постепенно теряют доверие к евро-атлантическому миру. В последнее время Пекин и Москва весьма слаженно выступают в Совете Безопасности ООН и на заседаниях «Большой двадцатки». Трижды прокатив антисирийскую резолюцию, они доказали, что существует альтернатива американскому «управляемому хаосу». «Наши отношения, — отметил Цзиньпин, выступая перед студентами МГИМО, — позволят сделать мир более сбалансированным». Многие политологи убеждены, что Китай заинтересован в сближении с Россией еще и потому, что у него нет надежных союзников. «За исключением РФ у Пекина натянутые отношения со всеми соседями, — заявил «Однако» политолог Сергей Михеев. — Китайцев недолюбливают в Европе и США, настороженно воспринимают в мусульманских странах. И на данном историческом этапе они действительно стремятся во что бы то ни стало навести мосты с Москвой».
Полуинтуитивно, полусознательно…
С другой стороны, надо понимать, что в складывающемся альянсе КНР отводит себе роль «старшего брата». И если в 1949 году Мао Цзэдун, приехавший в Советский Союз, несколько недель обивал пороги, чтобы добиться встречи с «великим вождем» Сталиным, теперь стороны поменялись ролями. Если говорить о реально производимой продукции, китайская экономика выходит на первое место в мире, и руководители КНР могут позволить себе слегка высокомерное отношение к России. Правда, в отличие от европейцев, зацикленных на правах человека и постоянно читающих своим партнерам нотации, Китай не интересует внутриполитическая модель, существующая в РФ. Очень символично в этом смысле, что визит Си Цзиньпина совпал по времени с кипрским кризисом, который продемонстрировал, что ЕС не хочет считаться с интересами Москвы и готов даже нарушить принцип частной собственности, когда речь заходит об офшорах, в которых хранятся капиталы российских частных вкладчиков и государственных компаний.
Проблема лишь в том, что в Москве не могут пока свыкнуться с мыслью об альянсе с КНР и преодолеть традиционные предрассудки. Как отмечает проректор МГИМО Алексей Богатуров, «на дальневосточном направлении наша внешняя политика всегда отличалась полуинтуитивным, полусознательным подходом». Еще царский премьер-министр Сергей Витте, который сумел в свое время протолкнуть проект КВЖД (железной дороги, проходившей через территорию Китая), отмечал, что «Россия всегда испытывала искушение использовать китайскую карту в игре против европейских соперников». По словам большинства политологов, и нынешнее сближение с КНР в первую очередь связано не с желанием Москвы усилить свое влияние в Азиатско-Тихоокеанском регионе, а с новым витком конфронтации с Западом. И в Соединенных Штатах это прекрасно понимают. Недаром знаменитый американский геополитик, автор «Великой шахматной доски» Збигнев Бжезинский уверяет, что в Кремле еще десять раз подумают, прежде чем «броситься в объятия китайского дракона». «Будь я русским, — сказал он в ноябре, — я посмотрел бы на Восток и быстро разобрался бы, на кого мне ориентироваться».
Военно-политический союз?
«Россия проводит двойственную политику, — пишет The American Thinker. — Ведь пока через ее территорию идут военные грузы и техника НАТО, сложно поверить, что Пекин согласится с ней на более тесные отношения в области безопасности». Правда, в теории формирование российско-китайского военно-политического союза вполне возможно. Уже давно ведутся разговоры о разделении зон патрулирования Мирового океана и координации действий вооруженных сил двух евразийских держав. А когда Соединенные Штаты объявили, что планируют разместить новые радары в Японии и на Филиппинах, в Пекине и Москве стали раздаваться призывы к тому, чтобы объединить усилия для создания системы преодоления американской ПРО.
Конечно, нельзя забывать, что между Россией и Китаем существуют серьезные противоречия. В Пекине не довольны тем, что Москва отказывается поддержать КНР в территориальном споре с Японией по поводу островов Сенкаку и категорически не желает связывать этот конфликт с курильской проблемой. В 2008 году китайцы болезненно отреагировали на военную операцию в Грузии, которая началась во время Пекинской Олимпиады, и провозглашение независимости Абхазии и Южной Осетии, назвав действия России «шагом к окончательному разрушению ялтинской системы».
Еще одним камнем преткновения является активная политика Поднебесной на постсоветском пространстве и в Восточной Европе. Китайцы без лишнего шума предоставляют кредитные линии и инвестиции бывшим клиентам СССР. В Москве, естественно, к подобным инициативам относятся с большим подозрением. И хотя в свое время Россия приветствовала идею создания Шанхайской организации, которая должна была предотвратить проникновение США в постсоветскую Центральную Азию, теперь ее пугает экономическая экспансия Китая в этом регионе.
«Китайский ветер» и «российские паруса»
Если говорить об экономических отношениях России и КНР, многие рисуют сейчас идиллическую картинку: «китайская фабрика, которая питается за счет российской энергии». За 20 лет объем двусторонней торговли вырос в 14 раз и составил в прошлом году 88 млрд долларов. (Во взаимной торговле, кстати, страны постепенно переходят на собственные валюты.) Задача довести товарооборот к 2015 году до отметки 100 млрд будет, судя по всему, выполнена преждевременно. И неслучайно Владимир Путин призывает воспользоваться моментом, когда «китайский ветер дует в паруса российской экономики».
На встрече с новым председателем КНР были подписаны важные соглашения в области энергетики. «Роснефть» пообещала вдвое увеличить объем поставок черного золота в Китай, доведя его до 35 млн тонн в год. Кроме того, было заключено соглашение о строительстве и эксплуатации нефтеперерабатывающего завода в городе Тяньцзинь. Проект был поручен совместному предприятию «Восток нефтехимия», в котором 49% принадлежит «Роснефти», а 51% — китайской CNPC. Конечно, китайцы, с их нефтяными «плантациями» в Африке и Латинской Америке, не готовы платить европейские цены за углеводороды, и российским компаниям приходится предоставлять им значительные скидки. Газпром, например, уже несколько лет не может договориться с КНР о цене на газ.
Еще один важный момент, о котором упомянул недавно вице-президент Китайского института международных проблем Жуань Цзунцзэ: «Россия не желает превращаться в сырьевую базу КНР, Китай же стремится увеличить импорт энергоресурсов и экспорт высокотехнологичной продукции». И если в российском экспорте в Поднебесную доля машин и оборудования составляет менее 2%, в китайском экспорте в РФ она уже превысила 50%. Причем, как уверяют эксперты, китайцы воспринимают Россию как рынок сбыта низкокачественных товаров, которые не находят спроса в других регионах.
Долгое время Россия имела неплохие позиции на китайском рынке вооружений. Однако в последние годы между государствами возникли трения в связи с тем, что китайцы откровенно воровали технологии, закупая российские образцы, адаптируя их «под себя» и налаживая массовый выпуск. Мы продали КНР реактивные системы залпового огня «Смерч», и вскоре в китайской армии появилась их полная копия PHL-03. Мы никогда не продавали китайцам лицензию на производство зенитной ракетной системы С-300, но это не помешало им скопировать ее под названием HQ-9. В итоге российские производители вооружений занервничали и начали терять влияние в Китае.
«Желтая угроза»
Безусловно, огромную роль в двусторонних отношениях играют распространенные в обществе стереотипы. Китайские националисты не могут забыть о завоеваниях царской России, а в нашей стране многие по-прежнему испытывают патологический страх перед так называемой «желтой угрозой». Да, на российском Дальнем Востоке проживает всего 6,5 млн человек, а в приграничных районах Китая около 250 млн. И скептики уверяют, что КНР собирается поглотить Восточную Сибирь и Дальний Восток, полностью привязав их к себе экономически и заселив этническими китайцами. Но, по крайней мере, на данном историческом этапе эти опасения беспочвенны. Число китайских граждан, проживающих в России, составляет около 300 тыс. (куда больше китайцев проживало на территории Российской империи до революции 1917 года). Кроме того, многие жители Северо-Восточного Китая переезжают сейчас в развитые южные провинции, и у них явно нет желания покорять российский Дальний Восток. В России находятся в основном вахтовики, которые хотят заработать немного денег и вернуться на родину. И надо сказать, они не имеют ничего общего с теми китайцами, которые приезжали в XIX веке в Калифорнию или Индонезию и основывали свои чайна-тауны. И последнее. Несмотря на апокалиптические сценарии, которые любят рисовать некоторые российские политологи, китайцы вряд ли когда-нибудь осуществят вторжение в Россию (в 2011 году активно циркулировала информация о том, что Пекин планирует начать интервенцию на новогодние праздники, перерезать Транссиб и двинуть свои части по замерзшему Байкалу). Ведь Китай никогда, за исключением разве недолгой эпохи Юань, не стремился расширить свою территорию с помощью завоевательных походов.
Источник: odnako.org.
Опубликовано в