15 апреля, 2013 Автор: Владимир Хрусталев
Иран и Северная Корея являются постоянными и наиболее заметными героями современных международных отношений. История отношений изгоев западного мира длинна и насыщенна. «Ось зла» пережила своих наиболее активных противников и здравствует до сих пор.
Однако относительно слабо освещается тема стратегического партнерства этих двух стран, в их противостоянии современному международному порядку. А ведь история этого сотрудничества насчитывает уже почти 30 лет!
Что же такого общего у Пхеньяна и Тегерана?
Первое, что их объединяет, это их основной прямой военный, политический и идеологический оппонент – США.
Второе – обе страны по своей идеологии являются приверженцами «максимальной самостоятельности и самодостаточности». Причем два этих общества – это относительно замкнутые идеократические образования. А потому их враждебность современным глобальным тенденциям в общем-то закономерна.
Третье – господствующие официальные идеологические установки в своей самоидентификации определяются «колониальным синдромом».
Четвертое – самостоятельность внешней и внутренней политики. Даже в годы Холодной войны обе страны уже проявляли высокую степень самостоятельности во внешней политике. КНДР была дружественным к СССР государством, но назвать ее действительно лояльным и управляемым союзником было нельзя.
Еще в те годы «идеи чучхе» позиционировались как альтернатива и западному империализму, и советской модели. Аналогична ситуация и с Ираном. Достаточно вспомнить, что Хомейни сравнивал США с «большим дьяволом», а СССР с «малым дьяволом». Ну а марксизм-ленинизм в трудах Хомейни вообще назван «безбожной ересью».
Таким образом, совместная борьба за индивидуальную военно-политическую самостоятельность для обоих режимов была выгоднее, чем действия поодиночке. И началось это еще в 1980-е годы.
Лихие 1980-е
Сразу после Исламской революции 1979 года Иран оказался во внешнеполитической изоляции. Начавшаяся же в 1980 году война с Ираком заставила Тегеран срочно искать поставщиков вооружения, боеприпасов и медикаментов. Вот тут Пхеньян оказался идеальным партнером.
Во-первых, КНДР самостоятельно производила широкую номенклатуру разнообразного вооружения и военной техники: от стрелкового оружия до мощных ракетных систем.
Во-вторых, военный экспорт КНДР не контролировался ни США, ни СССР – это позволяло использовать Пхеньян как достаточно надежного и предсказуемого поставщика.
В-третьих, Северная Корея испытывала хронический дефицит в иностранной валюте и энергоносителях, а Иран мог предложить и то и другое.
В-четвертых, северокорейская продукция была не слишком дорогой.
Уже с 1983 года Иран начинает получать из Северной Кореи разнообразные образцы вооружения и военной техники. До окончания войны с Ираком Тегеран получил из КНДР: танки Т-62, самоходные артиллерийские установки калибром 170-мм, тяжелые системы залпового огня калибром 240-мм, местные копии советских полевых пушек и гаубиц калибром 122-мм и 130-мм и так далее.
Однако потребности Ирана чисто военными товарами не ограничивались. Так Тегеран довольно широко импортировал и медикаменты. Однако настоящим прорывом в двухстороннем сотрудничестве стали закупки в КНДР баллистических ракет. Иран стал первым иностранным покупателем этого вида местной военной продукции. Именно сотрудничество в области ракетной техники оказалось самым успешным направлением партнерства[1].
Ирак свои баллистические ракеты малой дальности Р-17 (в мировых СМИ чаще их называют общим словом SCUD) приобретал в Советском Союзе. КНДР же закупила два аналогичных ракетных комплекса в Египте и потом скопировала советские ракеты.
Расплачивался же Тегеран в основном поставками нефти. Причем масштабы этих поставок были впечатляющими.
Роль Ирана как поставщика энергоносителей для КНДР на рубеже 80-90-х годов многими недооценивается. Обычно утверждается, что практически единственной причиной энергетической и продовольственной катастрофы в стране стал распад СССР и последовавшее за этим прекращение поставок нефти и нефтепродуктов. Однако, в конце 1980-х– начале 1990-х роль СССР была не такой уж и незаменимой.
Прекращение ирако-иранской войны, и соответственно, снижение масштабов военного импорта Ираном ударило по топливному балансу КНДР значительно сильнее, чем «Перестройка» и распад СССР. Достаточно посмотреть на цифры.
В 1989 году КНДР импортировала 2650 тысяч тонн нефти. СССР поставил всего 500 тысяч тонн, а вот Иран 920 тысяч тонн. В 1990 году разница стала еще ощутимее: 410 тысяч тонн и 980 тысяч тонн соответственно. Совокупный импорт составил 2450 тысяч тонн. То есть уже в 1989-1990 годах Пхеньян от поставок нефти из Ирана зависел больше, чем от поставок из СССР!
А потом наступил 1991 год. В этом году прекратил свое существование СССР. Но прекратились и поставки из Ирана. Война с Ираком закончилась еще в 1988 году, и уже через три года завершилась оплата нефтью основных крупных партий оружия, поставленных ранее (еще в годы войны). Иран поставил всего 220 тысяч тонн нефти в этом году. То есть, из-за распада СССР Пхеньян недосчитался 410 тысяч тонн нефти (относительно показателей прошлого года), а вот падение иранских поставок составило аж 760 тысяч тонн.
Так что сокращение военного импорта Ирана оказалось фактором для возникновения северокорейской катастрофы 1990-х не менее значимым, чем распад социалистического лагеря.
Война в Персидском заливе, отгремевшая в 1991 году, снова подняла ценность Пхеньяна для «врагов Америки», к которым относился и Тегеран.
Иракские баллистические ракеты оказались единственным оружием, которое хоть как-то дотягивалось до американских войск и объектов в регионе. Иран этот опыт быстро принял к сведению. А единственной страной, которая могла бы действительно серьезно помочь Ирану увеличить свои возможности в этой области, была Северная Корея. А потому иранцы стали привлекать куда большие ресурсы как к своей ракетной программе, так и к сотрудничеству с КНДР в этой области.
Сотрудничество шло по нескольким направлениям, с годами меняя акценты.
1. Импорт готовых баллистических ракет. Иран импортировал сначала баллистические ракеты малой дальности, а потом и ракеты средней дальности.
2. Импорт комплектующих и налаживание производства из них ракет уже в самом Иране. Образно выражаясь, «отверточная сборка». В данном случае северокорейские специалисты привлекались и для строительства производств на территории Ирана. Тут также, сначала были ракеты малой дальности, потом средней дальности.
3. Налаживание производства ракетных деталей и узлов на территории самого Ирана.
4. Совместная разработка и производство новых ракетных систем. Помощь друг другу в поисках новых ракетных технологий на внешних рынках. В 1990-х роль главного КБ безоговорочно принадлежала Пхеньяну. Тегеран же брал на себя финансовую сторону вопроса.
По отдельности обе страны не смогли бы создать столь серьезные арсеналы ракетного вооружения к середине 2000-х годов. Причем достаточные, чтобы быть реальной угрозой для американских сил и их союзников в своих регионах.
КНДР не располагала выходами на мировой рынок гражданских технологий и материалов, а также испытывала колоссальные трудности с доступом к валютным средствам. Иран не располагал адекватным технологическим потенциалом. Однако вместе они имели и то и другое. За 1990-е и 2000-е годы вскладчину обе страны обзавелись вполне боеспособными баллистическими ракетами средней дальности и фактически вывели свои ракетные индустрии на новый уровень.
Наши дни
Именно эти успехи предопределили американскую нервозность относительно возможностей национальной и региональной ПРО. Тут достаточно взглянуть на динамику. Например, в 1991 году ни один предполагаемый военный оппонент США (за пределами Совбеза ООН) не располагал боевыми баллистическими ракетами средней дальности. В 2013 году два прямых противника такими ракетами располагают – это Иран и КНДР.
В 1991 году ни один региональный противник США из «третьего мира» не располагал собственными ракетами, способными вывести полезную нагрузку на орбиту. В 2013 году и Иран и КНДР являются членами «космического клуба».
Однако сами по себе баллистические ракеты не являются сильным аргументом. Козырем они являются в том случае, если оснащены ядерными боевыми частями. Из этих двух оппонентов США, оба являются эпицентрами международных кризисов связанных с нераспространением. Причем КНДР уже провела три ядерных испытания, а Иран освоил технологию обогащения урана.
Очевидно, что Пхеньян и Тегеран активно сотрудничают и в ядерной сфере, хотя подтвержденной конкретики тут довольно мало. Но из поля зрения СМИ часто пропадает еще один важный аспект. В последние годы глубокая кооперация в области военных технологий снова расширилась до области обычных вооружений.
Обе страны испытывают схожие проблемы со своим военным потенциалом.
Во-первых, невозможность эффективно прикрыть свою территорию от полномасштабного американского воздушного наступления.
Во-вторых, существуют серьезные ограничения по возможности решить многие свои проблемы импортом определенных систем. Обе страны находятся под разнообразными санкциями.
В-третьих, необходимость создавать разнообразные асимметричные решения проблемы огромного превосходства противника в технологиях.
Поэтому в последние годы невооруженным глазом заметно, что иранцы всячески привлекают к себе на службу северокорейские технологии и идеи. В первую очередь в области войны на море. Это и сверхмалые подводные лодки, аналогичные северокорейским. И малозаметные скоростные ударные катера, которые также скопированы с северокорейских аналогов. Анализ их доступных изображений вообще стал похож на игру «найди хоть несколько отличий».
Также в двух странах, видимо, существует кооперация в области создания нового поколения средств ПВО. Практически одновременно и там и там были начаты работы над новыми зенитными ракетными комплексами! Регулярно сообщается и об испытаниях подобных систем в обеих странах. Судя по тому, что в качестве источника вдохновения для систем и там и там называют С-300, то кооперация в общем-то предопределена[2].
Иранские стратегические объекты также все больше становятся похожи на северокорейские. В первую очередь за счет все большего углубления под землю. Учитывая то, что в свое время северокорейские инженеры помогали с фортификацией «Хизбалле», чьи уши из этого торчат, очевидно.
Какие из всего этого можно сделать выводы?
Во-первых, США противостоят не две отдельные страны, а действительно вполне реальный военно-политический альянс. Ключевой признак – наличие полномасштабного и долговременного военно-технического сотрудничества в разных областях. А не только внешнеполитических деклараций.
Во-вторых, война США с одной из этих стран, будет вполне подходящим полигоном для отработки войны против другой. Структура наступательного и оборонительного потенциала и там и там с каждым годом становится все более и более одинаковой. А поэтому единственный опыт борьбы с одним, будет актуален и в другом случае.
В-третьих, гибель одного из этих режимов значительно снизит шансы другого на сохранение в обозримой перспективе. А потому американская военная операция против Ирана или внутренняя революция в перспективе значительно усиливает американские возможности и в Северо-Восточной Азии.
В-четвертых, успехи Ирана и КНДР в области ракетной техники будут продолжаться. Это в сочетании с американской концепцией «войны в одни ворота», делает создание глобальной ПРО неизбежным. Создание в КНДР или Иране боевых ракет промежуточной или большой дальности означает только одно – скорое обретение аналогичных ракет другой страной.
Учитывая физику траекторий межконтинентальных ракет, в случае стрельбы из Ирана по США и странам ЕС, часть ракет могут пролетать и над территориями стран Восточной Европы и России. Точнее, такие варианты вполне физически допустимы и технически реализуемы, а вот обратное гарантировать невозможно.
Конечно, американские работы по ПРО объясняются не только деятельностью КНДР и Ирана. Долгосрочная цель очевидна – в перспективе создать систему способную ограничить российские и китайские ракетно-ядерные возможности. Однако Иран и КНДР вряд ли согласятся променять свои престиж и безопасность на комфорт для внешней политики России и Китая. А значит, разборки Москвы и Пекина с Вашингтоном никуда не денутся.
В-пятых, учитывая все вышеперечисленное, можно говорить даже о том, что партнерство КНДР и Ирана в их противостоянии США стало уже важным фактором в мировом масштабе.
[1] Bermudez Joseph S. A History of Ballistic Missile Development in the DPRK. 1999. cns.miis.edu/opapers/op2/op2.pdf
[2] Иран заявил о прогрессе в разработке аналога российского ЗРК С-300; http://ria.ru/world/20120417/628394504.html
Источник: Терра Америка.
Опубликовано в