С.В. Кортунов, профессор, заведующий кафедрой мировой политики ГУ-ВШЭ

Россия как евразийская страна имеет долгосрочные военные, политические и экономические интересы в Азиатско-тихоокеанском регионе (АТР). Суть этих интересов состоит в том, чтобы обеспечить здесь не только безопасность России, но и ее геоэкономические позиции, существенно повысить конкурентоспособность страны. Данный регион обладает огромными человеческими и природными ресурсами и способен к бурному экономическому развитию. Необходимость полноценного подключения России к деятельности мирового сообщества требует от нее серьезной и прагматичной восточной политики, существенной активизации внешнеполитических и внешнеэкономических связей на этом направлении, которые должны быть приоритетными по отношению к силовым факторам.

С другой стороны, очевидно, что утрата Россией роли «военной сверхдержавы» в АТР, по крайней мере в ближайшем будущем, не может быть компенсирована возможностями подключения к экономическому взаимодействию с членами тихоокеанского сообщества. Надо признать, что в экономическую интеграцию в этом регионе Россия, будучи его составной частью, так пока и не вписалась.

В этом плане налаживание отношений в военно-политической и военно-экономической сферах остается для России крайне важной задачей. Угроза выталкивания нашей страны из Европы делает проблему ее отношений со странами АТР особенно актуальной. Важно использовать все появляющиеся возможности для «врастания» России в структуры региональной безопасности, экономической интеграции в регионе и обеспечения таким образом своих национальных интересов на Востоке.

Сотрудничество с некоторыми странами в деле развития Сибири и Дальнего Востока необходимо, однако оно должно осуществляться под строгим контролем федеральных властей и не переходить пределов, допустимых с точки зрения оборонных, политических, экономических и экологических интересов Российской Федерации.

Оптимальной с точки зрения перспективы была бы схема действий, предусматривающая, с одной стороны, формирование с основными державами АТР специфических, асимметричных зон общих интересов и сотрудничества, а с другой — сосредоточение усилий на региональных узлах проблем, из которых первоочередное внимание должно быть уделено Северо-Восточной Азии (СВА). При этом устанавливались бы субрегиональные режимы стабильности, которые в идеале могли бы послужить «кирпичами» системы коллективной безопасности в рамках всего АТР. Через реализацию своей роли в основном узле, сосредоточенном в СВА, а также функции гаранта других субрегиональных систем стабильности Россия сохранит и упрочит свое положение как одной из главных держав АТР, что, в свою очередь, укрепит ее международные позиции на всем евразийском континенте и в мире в целом.

Современная обстановка в АТР

Характерной особенностью современной обстановки в АТР является высокая динамика политических и экономических процессов, формирующих устойчивую тенденцию к превращению его в важнейший центр мировой политики и экономики, сопоставимый с евроатлантическим. По целому ряду показателей этот рубеж уже достигнут.

Доминантой, определяющей ситуацию в регионе, является целенаправленная политика большинства государств на осуществление радикальных экономических преобразований, создание для них максимально благоприятных условий как на национальном, так и общерегиональном (а в последнее время и глобальном) уровне.

Страны, по тем или иным причинам выпадающие из общерегиональной тенденции стабильного и быстрого экономического подъема и оказывающиеся в положении «догоняющих» (к их числу, к сожалению, относится пока и Россия), объективно находятся в менее выгодных условиях для полноценного участия в процессе тихоокеанского сотрудничества, включая формирование структур военной безопасности.

Развитие военно-стратегической ситуации в АТР по многим параметрам сильно отличается от процессов, происходящих на евроатлантическом направлении. Это связано с практическим оформлением в АТР нескольких центров силы, отсутствием аналогичной европейской развитой сети переговорных механизмов, мер доверия и т.п. Более того, в политическом сознании большинства азиатских государств присутствует (и не без основания) мнение о несоответствии европейского опыта специфике и реалиям современных международных отношений в АТР. Это в свою очередь связано с весьма различающимися представлениями отдельных стран региона об источниках угроз национальной безопасности, наличием неразрешенных конфликтов и территориальных споров, значительной неравномерностью социально-экономического развития стран этого района мира.

Военный потенциал США, несмотря на некоторые сокращения, остается фактически превалирующим в регионе. Главной мотивировкой сохранения значительного американского военного присутствия является предотвращение возникновения кризисных ситуаций, защита международных морских коммуникаций и др., то есть осуществление мер, гарантирующих в первую очередь собственно интересы США, возможность выступать «дирижером» на тихоокеанской сцене. Вашингтон внимательно следит за обстановкой в регионе, учитывает, что размыв прежних союзнических структур при снижении интенсивности противостояния может вести к возникновению новых региональных лидеров.

Система безопасности в АТР, по крайне мере, уже в последние два десятилетия не строилась только лишь вокруг противостояния двух великих держав. Сегодня же на нее постоянное и все возрастающее влияние оказывают китайский и японский (и даже индийский) факторы. Их значимость возросла настолько, что вполне допустимо говорить о самостоятельной геополитической роли в регионе Китая и Японии, превращении их в самостоятельные полюса международного влияния в регионе.

Существуют два противоположных подхода к американскому военному присутствию в регионе.

С одной стороны, сохраняется позитивная оценка его стабилизирующей роли со стороны большинства государств АТР, многие из которых использовали и используют военное и экономическое присутствие США в регионе для обеспечения высоких темпов собственного развития и формирования весьма устойчивой интеграционной модели сотрудничества. В основном это новые индустриальные страны (НИС), для которых характерны высокие темпы роста экономики.

Казалось бы, подобная ситуация должна настраивать развитие взаимоотношений на курс «позитивного» взаимодействия. Реальность, однако, такова, что поле для возникновения конфликтных ситуаций остается, тем не менее, значительным. Сказывается синдром «молодых структур», отсутствие, помимо экономического, еще и сформировавшегося устойчивого геополитического поля, при том что каждое из государств региона стремится усилить свое влияние, преследуя собственные интересы. Быстрое экономическое развитие вызывает соперничество за ресурсы (топливные, сырьевые и т.п.); при этом высокий экономический потенциал НИС позволяет им наращивать военный потенциал, в том числе наступательный.

С другой стороны, ряд государств, к которым относится прежде всего Китай, усматривают в сохранении военного присутствия США на Тихом океане стремление Вашингтона навязывать свою волю в «моноцентрической» модели ситуации в АТР и даже усиливать арсенал средств военной гегемонии. Это противоречит их видению перспектив развития обстановки в регионе, их растущим амбициям.

Именно страны АТР относятся сейчас к числу государств, наиболее быстро наращивающих свои военные расходы. Пока речь идет о величинах относительно небольших. Но тенденция, тем не менее, просматривается совершенно определенная, что не исключает возникновения непредсказуемых пока угроз в будущем.

В настоящее время реальная опасность широкомасштабного военного конфликта в АТР практически отсутствует. Тем не менее, в регионе сохраняется целый набор весьма серьезных дестабилизирующих факторов (неконтролируемая региональная гонка вооружений, проблема Корейского полуострова, опасность распространения ракетных и ядерных технологий, территориальные споры и т.д.).

Положение России в регионе: военное, политическое и экономическое измерения

В этих условиях Россия как страна, имеющая обширные границы в ATP, a также в силу объективно возрастающей вовлеченности в дела региона, не может не принимать мер по обеспечению своей безопасности, в т. ч. путем участия в формировании структур, ставящих целью обеспечить стабильное мирное развитие. Необходимо продолжать участие в этом процессе, добиваясь придания этим формирующимся структурам комплексного характера — военного, политического, экономического.

Отдельный вопрос — целесообразность и масштабы военного присутствия России в АТР в нынешних условиях, учитывая, в частности, то обстоятельство, что экономическое партнерство стран «тихоокеанского кольца» оказывает возрастающее воздействие на формирование совместных подходов к обеспечению безопасности, в том числе военными средствами. Практическое отсутствие (на данный момент) непосредственной военной угрозы суверенитету и территориальной целостности России со стороны государств региона позволяет сократить до разумного минимума оборонный потенциал в азиатской части страны, имевший прежде гипертрофированный, чрезмерный характер. Кроме того, учитывая экономические возможности России, в том числе спроецированные на поддержание военного потенциала, следует, видимо, признать, что Россия вряд ли будет в состоянии в обозримой перспективе решать свои проблемы в АТР силовыми методами.

Основой для конструктивного продвижения России на азиатско-тихоокеанском направлении является реализация возможностей для установления новых отношений с США, нормализация отношений с Японией, стабильное добрососедство с Китаем и динамичное развитие всесторонних связей с двумя Кореями, другими странами и группами государств АТР, в частности, с АСЕАН. Для обеспечения интересов России в постсоветском центрально-азиатском регионе важную роль может играть тесное сотрудничество с Индией.

Продвижение на этих направлениях скорее всего будет постепенным: через двусторонние отношения {прежде всего, естественно, с ведущими державами АТР), через укрепление роли межгосударственных (правительственных и неправительственных) институтов сотрудничества — в той мере и в тех областях, в которых будет налицо готовность вывести его на более высокий уровень.

Проблема для России в плане АТР во многом состоит сейчас в том, что уменьшение ее политического веса, прежде во многом ассоциировавшегося в регионе с ее военной мощью, практически не компенсируется пока наращиванием ее экономического и иного сотрудничества со странами Азии и бассейна Тихого океана. Фактический «уход» России из АТР как военного фактора влияния неоднозначно воспринят странами региона. Образовавшийся вакуум нередко заполняется Китаем (Япония также пытается сегодня более активно участвовать в данном процессе, пусть и в связке с США), что вызывает опасения у многих государств.

Усилия многих стран АТР по быстрому наращиванию своего военного потенциала, в значительной мире отражающие хрупкость и неопределенность нынешней ситуации (в том числе и в связи с китайским фактором), в перспективе тоже могут привести к весьма негативным последствиям, если не будет соответствующего надежного механизма безопасности, снимающего излишние страхи одних и сдерживающего амбиции других.

Экономические интересы России в АТР потенциально огромны, особенно если иметь в виду острую необходимость скорейшего развития восточной части ее территории. Однако без включения России в процесс нормального экономического взаимодействия в АТР, без развития различных форм сотрудничества и партнерства со странами региона, решить эту важнейшую для России задачу на XXI век будет невозможно. Более того, отсутствие прогресса в этой области неизбежно будет вести к нарастанию изолированности России, углублению негативных внутренних процессов, например, регионального сепаратизма.

В военно-политической области решение проблем, оставшихся в АТР от предшествующего периода (региональные конфликты, рудименты противостоявших друг другу военных потенциалов и т.д.), требует создания новой системы безопасности.

Применительно к военным потенциалам России и США нацеленность на формирование в будущем системы коллективной безопасности в регионе делает необходимым такое их реструктурирование и модификацию отношений с союзниками, партнерами, соседями, которые позволили бы в дальнейшем включать их в качестве компонентов в общерегиональную систему безопасности.

Крайне важным является поэтому углубленное изучение складывающегося в регионе геополитического ландшафта, использование экономических интересов отдельных «центров силы» в АТР, возможных противоречий между ними.

Основные региональные акторы и перспективы отношений с ними России

В целом в регионе достаточно четко обозначены несколько ключевых стран, на которые должно быть нацелено внимание России. Это в первую очередь США, Китай, Япония, оба корейских государства.

На данном этапе наиболее перспективным в смысле обеспечения русских[1][1] интересов представляется двусторонний диалог с этими странами, подкрепленный участием России в многостороннем региональном сотрудничестве. Для России большое значение имеют также отношения с Индией. Не будучи непосредственно вовлеченной в расстановку сил среди стран Тихого океана, она, тем не менее, может сыграть заметную роль в азиатской политике России. Важное, пусть и косвенное, значение для России в плане формирования структуры военной безопасности в АТР имеют отношения в парах США-Япония, США-Китай, Индия-Пакистан, Север-Юг Кореи, Китай-Тайвань, Япония-Китай и др.

В последние годы произошла переоценка отношения нашей страны к американскому военному присутствию в регионе. Становится возможным установление отношений сотрудничества с США в сфере безопасности в АТР. Хотя и не в крупных размерах, но американское военное присутствие может сокращаться. Может возникнуть целый ряд вопросов относительно последствий такого сокращения (учитывая, что заполнение возможного геополитического и силового вакуума в АТР может происходить отнюдь не в интересах России).

Оценивая предпосылки развития русско-североамериканских отношений в их азиатско-тихоокеанском измерении, нужно иметь в виду, что ныне в России полностью отказались от доминировавшей долгие годы концепции «военно-морского равенства с США».

Несмотря на всю важность «чисто военных» аспектов русско-североамериканских отношений, есть и гораздо более глубокие причины для формирования принципиально нового сотрудничества между Россией и США. Обе страны крайне заинтересованы в поддержании стабильности в АТР. Вместе с тем очевидно, что эта стабильность имеет весьма хрупкий характер и может легко быть подорвана в результате обострения целого ряда тлеющих конфликтов.

Неизбежно и дальнейшее изменение силового баланса в АТР, что остро ставит вопрос о бесконфликтном заполнении возникающего геополитического вакуума и сохранении стабильности. И здесь Россия может сыграть достаточно важную роль. Конечно, в новых условиях общие размеры ее военного присутствия в регионе будут намного меньше, чем ранее. Но, тем не менее, его стабилизирующее значение сохранится, по-видимому, на долгие годы. В нем могут быть заинтересованы и США.

Между Россией и США в этом регионе теперь нет сколько-нибудь серьезных противоречий и оснований для конфронтации. Обе страны крайне заинтересованы в мирном решении проблем, существующих на Корейском полуострове, и их сохранении в приемлемых рамках, в недопущении военной «автономности» Японии, а также перерастания существующих в регионе территориальных проблем в вооруженные конфликты.

Без многопрофильных полномасштабных отношений с Японией России будет крайне сложно решать проблему обеспечения своего активного участия в делах АТР, особенно в том, что касается экономической интеграции. Широкое участие Японии в развитии Сибири и особенно Дальнего Востока является одним из важных побудительных факторов для решения этой задачи. В свою очередь, для Японии будущее русской политики в АТР, роль России крайне важны с учетом всех тех проблем, которые существуют в регионе. Таким образом, основной задачей является постепенное, но неуклонное продвижение по пути расширения зон совпадающих интересов двух стран.

Русско-японские отношения до сего времени находятся в состоянии, во многом определяемом проблемами и противоречиями прошлой эпохи. Не ликвидированы два главных препятствия на пути их нормализации — нерешенность территориальной проблемы и отсутствие мирного договора, хотя двусторонние отношения и приобретают постепенно более разумный, доверительный характер, в т. ч. в военной сфере. Судя по всему, нужно исходить из того, что «прорыва», способного разом ликвидировать сохраняющиеся проблемы, ожидать в обозримом будущем не приходится. В частности, решение территориальной проблемы, с учетом реальностей внутриполитической ситуации в России, отодвигается на отдаленную перспективу. Жизнь требует, однако, чтобы эти отношения выводились из состояния застоя.

Характерно, что в политической и военно-политической сферах интересы обеих стран во многом совпадают. Говоря о внешних озабоченностях Японии, мы видим практически тот же перечень потенциальных конфликтных ситуаций, что и у России. Различие, пожалуй, лишь в том, что для Японии развитие ситуации на Корейском полуострове (включая ядерную сферу) еще более важно и может иметь несколько иные последствия, чем для России. Да и в целом, Япония, вероятно, более чувствительна к целому ряду «ограниченных» потенциально конфликтных ситуаций, могущих возникнуть в АТР.

Для Японии активная и стабилизирующая политика России может явиться важным дополнением к японо-американскому договору о совместной безопасности. Россия же теперь рассматривает этот договор (хотя и не без оговорок) как один из значительных факторов стабильности в АТР. Более того, этот договор в известных условиях мог бы стать своего рода одним из важных элементов будущей структуры безопасности, в создании которой заинтересована Россия. Может быть рассмотрен и реализован целый ряд двусторонних русско-японских соглашений, способствующих укреплению взаимного доверия и т.п.

Имеет перспективы развитие трехстороннего взаимодействия (Россия-Япония-США) в Северо-Восточной Азии. Это позволило бы в условиях неизбежного нарастания политической роли Японии, сдерживать «автономный» военный компонент ее активности.

Похоже, по-иному расценивается теперь и Японией роль России в регионе. Россия воспринимается японцами уже не как неуправляемый военный «монстр», но скорее как необходимый «балансир» в построении взаимоотношений между Японией, США, Китаем и корейскими государствами, как один из участников игры. Одним из важных факторов, влияющих на русско-японские отношения, будет оставаться Китай, характер его политики и взаимодействия с Россией.

Продолжать поиск решения существующей территориальной проблемы, разумеется, необходимо. Вместе с тем, решать территориальные вопросы в период, когда Российское государство ослаблено, было бы неправильно и контрпродуктивно. Позиция России здесь поэтому должна быть аналогичной той, которую в свое время проводил в отношении Японии Китай: давайте отложим территориальный вопрос до будущих поколений, а пока будем развивать сотрудничество, чтобы создать обстановку, наиболее благоприятную для решения этого вопроса в будущем. Предпосылки для этого имеются: планы развития экономических связей Японии с Россией, имеющиеся в бизнес-сообществе обеих стран (например, проект трубопровода Сибирь-Тихоокеанское побережье), оцениваются в десятки миллиардов долларов.

Все эти факторы, взятые в совокупности, позволяют сделать вывод о том, что отношения с Японией — это важнейший стратегический резерв русской внешней политики. И надо лишь грамотно им распорядиться, выбрав для этого подходящий момент.

Общей озабоченностью регионального сообщества является и будущее китайской политики. Для всего мира важно, чтобы она была конструктивной и предсказуемой.

Отношения с Китаем — одна из наиболее важных проблем и для России, ибо речь идет о ближайшем соседе с населением более чем в 1,2 млрд. человек (только в четырех пограничных с Россией провинциях проживает 400 млн. человек), стремительно наращивающем свой экономический и военный потенциал. По уровню военных расходов, оцениваемых ведущими международными институтами почти в 32 млрд. долларов США (а по некоторым расчетам их уровень приближается даже к 45 млрд. долларов), Китай входит в число ведущих военных держав не только региона (здесь он сопоставим с Японией, затрачивающей на военные приготовления 55 млрд. долларов), но и мира.

Наши отношения сКитаем ни в коем мере нельзя ни идеализировать, ни упрощать. Они могут быть чреваты весьма опасными конфликтами, особенно в перспективе. В настоящий же момент пограничные вопросы между Россией и КНР в основном решены, двусторонние отношения ровны и стабильны, и по всем имеющимся оценкам основной вектор военно-политических усилий Китая в ближайшие годы не будет направлен в сторону России.

Используя эту ситуацию, мы могли бы активизировать русско-китайское взаимодействие по целому ряду вопросов, в особенности с учетом определенной взаимодополняемости экономик дальневосточного региона России и северо-востока КНР.

Успех нашей внешней политики в целом во многом будет зависеть от ее сбалансированности на западном и восточном направлениях: с одной стороны России нельзя поддаваться возможным уговорам Запада по созданию некой коалиции для сдерживания Китая, с другой стороны — не предлагать Китаю и не принимать от него предложений о стратегическом партнерстве на антизападной (в т.ч. антияпонской) основе. В то же время необходимо вместе с Западом работать над созданием системы связей, вовлекающих Китай в традиционные международные отношения, в особенности режимы нераспространения (РКРТ, Новый форум, Австралийский клуб и т.д.) с тем, чтобы связывать растущую роль Китая соответствующими международными обязательствами.

Необходимо четко различать два аспекта вопроса. Устойчивое добрососедство, экономическое сотрудничество, несомненно, необходимы как России, так и, вероятно, Китаю. Всякого рода конфронтационные тенденции в наших отношениях с этой страной крайне опасны, особенно если противоречия приняли бы форму открытых конфликтов. С другой стороны полномасштабный стратегический союз с КНР, особенно в случае его антизападной направленности (явной или скрытой), способен нести значительный дестабилизирующий заряд как на региональном, так и на глобальном уровне, а потому вряд ли бы был полезен самой России.

Одним из проявлений тенденции к стратегическому союзу является растущая из года в год широкомасштабная торговля России оружием с Китаем. Однако в военных сделках с Китаем Россия должна проявлять осторожность, сохраняя технологический отрыв от него и усиливая привязку китайских производителей вооружений к русским разработчикам и предприятиям. Линия на военно-техническое сотрудничество России с Китаем должна быть взвешенной. Оно, безусловно, выгодно для русской стороны как по экономическим, так и по политическим соображениям. В торговле оружием с КНР важно все правильно просчитать и соблюдать меру.

Нельзя допустить вооружения Китаем исламского мира и образованию оси Китая с дальнезарубежным исламом в целом. В жестком правовом регулировании — как на федеральном, так и на местном уровне — нуждается процесс формирования китайской диаспоры на Дальнем Востоке, поощряемый китайским руководством. Его возможные последствия в случае, если Китай по каким-либо причинам отойдет от своего нынешнего, достаточно реалистичного внешнеполитического курса, были бы для России крайне негативными.

По оценкам специалистов, несмотря на свою многочисленность (порядка 3,2 млн. человек), вооруженные силы Китая пока довольно слабо подготовлены и технически оснащены. Исключение составляют лишь ракетные войска, которые, будучи оснащены ядерными боеголовками, представляют значительную угрозу и могут быть использованы хотя бы для целей политического шантажа. Следует учитывать, однако, не только то, что Пекин уже завершил реализацию трехступенчатого плана модернизации НОАК до 2000 года, но и то, что в Китае есть сторонники превращения страны к 2029 году в «доминирующую в Азии военную силу», а к 2049 году (т. е. к столетию образования КНР) — в мировую военную державу. Поэтому мнение о том, что в не столь отдаленном будущем нельзя исключать появления в регионе нового стратегического фактора в виде многочисленной и хорошо оснащенной китайской армии, имеет под собой очень серьезные основания.

При этом следует иметь в виду, что обеспечение национальной безопасности Китая видится его руководителям в опоре на собственные силы: путем устранения возникающих угроз преимущественно невоенными средствами, но не исключая в определенных условиях и использование вооруженных сил. Возможные опасности и угрозы по источникам их возникновения подразделяются на внутренние и внешние. Из внешних опасностей военная считается доминирующей. К ней относятся мировая война, «агрессия одной из сверхдержав» и «военная акция недружественного государства».

Отношение руководителей КНР к мировой войне заключается в основополагающем выводе о том, что такая война в ближайшие 10-15 лет маловероятна. Однако подготовка страны и ее вооруженных сил к мировой войне не снимается с повестки дня. Радикальные изменения претерпели установки китайского руководства относительно локальных войн. По их оценке в современную эпоху в различных регионах мира, и в АТР в частности, сохраняются условия для возникновения военных конфликтов и локальных войн. Опасность их возникновения постоянно увеличивается. В локальной войне большого масштаба не исключается возможность применения в качестве акта возмездия своего ядерного оружия в ответ на ядерное нападение противника.

По-видимому, есть три условия, которые «извне» способны стимулировать развитие конструктивных тенденций в политике Китая. Первое — это готовность всех ведущих стран региона, прежде всего России, США, Японии, к построению устойчивых отношений с КНР, стремление вовлекать Китай в любую будущую структуру безопасности в регионе, если он проявит к этому желание. Второе — активизация сотрудничества этих ведущих стран в сфере безопасности, с тем, чтобы будущая политика Китая строилась в условиях отсутствия военно-политического вакуума в АТР. И третье — включение Китая в региональные и международные хозяйственные структуры, нейтрализация его силовых амбиций через экономическую взаимозависимость.

Уже сегодня Запад (прежде всего США, а также Япония) после длительной паузы в отношениях с Китаем, вызванной в первую очередь развалом биполярной глобальной системы безопасности, возобновил с ним тесное взаимодействие в сферах экономики, политики, технологических обменов и т.д. Не исключено, однако, что именно Россия может при определенных условиях оказаться в этом геополитическом уравнении «третьим лишним».

Само собой разумеется, что любые усилия России и других стран в сфере безопасности не должны носить оттенка антикитайской направленности. В то же время, на наш взгляд, Россия имеет право и возможность разыгрывать «китайскую карту» в регионе, в том числе в целях получения определенных экономических и политических дивидендов. Важно при этом «не перегибать палку», иначе результат может быть прямо противоположным задуманному.

В системе обеспечения военной безопасности в АТР большое значение для России имеет характер развития ситуации на Корейском полуострове. На сегодня это, пожалуй, по крайней мере, внешне, — самая конфликтогенная зона региона, проблемы которой в течение длительного периода так и остаются нерешенными. Так и остался, например, неясным «ядерный сюжет» в Северной Корее. Проект по сворачиванию ядерной программы Пхеньяна, предложенный Соединенными Штатами и осуществляемый совместно ими, Японией и Южной Кореей, дал очевидный сбой, что может дать повод к предположению о вероятности продолжения «независимых» ядерных программ в Северной Корее.

России следует вести линию на поддержание контактов с обоими корейскими государствами с тем, чтобы не терять возможности влиять на ситуацию в этом взрывоопасном районе. Наш отход от Северной Кореи, произошедший несколько лет назад, был явно ошибочным. Снижение уровня наших связей с этой страной, в том числе военно-технических, в целом негативно отразилось на безопасности в СВА.

Не надеясь больше на поддержку крупных держав (Китай также в последнее время несколько отдалился от Северной Кореи), Пхеньян стал полагаться больше на «абсолютные» средства обороны и помимо ядерной программы ускорил работы в ракетной сфере. И как результат, уже создана и испытана ракета собственного северокорейского производства с дальностью до 1 тыс. км, что вызвало большую тревогу не только в Южной Корее, но и в Китае, и в Японии. Выведение КНДР из жесткой изоляции в том числе с участием России — в интересах всех участников процесса реконструкции геополитической обстановки в данной зоне.

Велики возможности сотрудничества России с Южной Кореей в технической сфере, а также в сфере совершенствования ее военно-промышленной базы. Тем более что Сеул все более заметно тяготится зависимостью от США в военной и военно-экономической области.

По ситуации на Корейском полуострове прежде всего необходимо четко уяснить цели и интересы России в этой зоне АТР. В отношениях с обоими корейскими государствами следует однозначно определиться по подходу к их возможному объединению. Единая Корея могла бы сыграть важную роль в качестве элемента региональной стабильности, причем роль выгодную для России (и США) — в качестве «балансира» в отношении как Китая, так и Японии, если необходимость в таком балансировании в регионе возникнет в будущем.

Важно при этом обеспечить «мягкий» процесс объединения Кореи, дабы он не оказался «обвальным» со всеми негативными последствиями для региональной безопасности и стабильности.

Взвешенная, сбалансированная политика России на Корейском полуострове может явиться одним из ключевых элементов, регулирующих отношения в этой зоне АТР с получением в будущем соответствующих политических и экономических дивидендов для самой России. Место России в этих отношениях сегодня не может занять никто, даже США, несмотря на их попытку в последнее время вести конструктивный диалог с руководством КНДР: США не позволят сделать это внутренние обстоятельства, устоявшийся образ Северной Кореи как врага в глазах американской общественности.

В то же время крайне желательным было бы проведение США и Россией согласованной политики в различных сферах на Корейском полуострове с прицелом на продолжение такого сотрудничества в будущем, после возможного объединения Кореи. Еще раз подчеркнем — единая Корея может стать для России важным, естественным геополитическим союзником в этой зоне АТР.

Особо отметим, что международное сообщество АТР, особенно в его нынешнем состоянии становления и реформирования, на наш взгляд, не готово к объединению двух Корей. И дело не только и не столько в возможности появления единого государства с населением в 70 млн. человек. Вопрос в том, какова будет его господствующая идеология, какие геополитические векторы будут в нем преобладать. Угроза региональной стабильности со стороны корейского национализма — не пустые слова.

Едва ли не главным стратегическим союзником России в Азии на десятилетия вперед является Индия. С геополитической точки зрения Индия заинтересована в тесном взаимодействии с Россией и для обеспечения должного баланса сил в отношениях с Китаем и рядом других стран, и для поддержки ее внутренней стабильности в отношении постоянно угрожающих исламистских сил, напрямую поддерживаемых из Пакистана. Индийская элита явно стремится поднять страну на значительно более высокое место в мировой иерархии, в том числе занять место постоянного члена Совета Безопасности ООН, в чем Россия должна Индию постоянно поддерживать. Интерес Индии к русским оборонным и авиакосмическим технологиям еще более значителен, нежели у Китая.

Индиятрадиционно является активным партнером России. Но возможности использования нашей «индийской карты» не беспредельны. В Индии ощутимо сильное влияние США, а также Великобритании. Не менее велико для Индии значение американского рынка. Нельзя перебарщивать и в демонстрации нашей чрезмерной заинтересованности в емких рынках оружия и технологий Индии.

Хотя далеко не все проблемы китайско-индийских отношений разрешены, и в перспективе между Индией и КНР нельзя исключать даже серьезных военно-политических конфликтов, вектор китайской военно-политической активности не направлен сейчас против Индии. В этой связи есть возможность продемонстрировать для западных стран вероятность формирования «великого евроазиатского треугольника» — Россия-КНР-Индия, одной из объединяющих позиций которого могло бы стать совместное противодействие исламскому экстремизму. Формирование такого треугольника могло бы послужить делу становления равноправных отношений России с США и другими странами Запада.

В плане обеспечения русской военной и военно-политической безопасности в Азии индийский фактор выступает, по крайней мере, в двух аспектах.

Во-первых, традиционно Индия является одним из наиболее значимых партнеров России в сфере военно-технического сотрудничества, крупным потребителем русской военной техники, что уже само по себе крайне важно для поддержания русского ВПК. В среднем сумма ежегодных индийских закупок вооружения в России достигает 1,5 млрд. долларов США. Конечно, Индия в силу своего экономического развития сама стеснена в ресурсах, но ситуация в регионе вынуждает ее идти по такому пути. В настоящее время в стране проводится модернизация вооруженных сил, рассчитанная до2010 г.

Во-вторых, являясь де-факто ядерной державой, Индия постоянно ощущает прессинг со стороны США. В силу политических причин она не может опираться на ядерное сдерживание, хотя по многим вопросам ядерных программ Индия функционирует автономно. В этих условиях, учитывая характер ее отношений с Пакистаном, делается упор на наращивание обычных видов вооружений, хотя и здесь для Индии действует ряд ограничителей, есть определенные трудности с диверсификацией закупок вооружений, например в США. Безусловно, дает себя знать и то, что Индия традиционно рассматривается как союзник России в регионе, и возможности диверсификации рынков сдерживаются тем, что почти 60% основных видов вооружения в Индии — это, по сути, советские образцы.

Разрушение биполярного мира сильно отразилось как на позициях самой Индии, так и на ее роли в формировании международных военно-политических структур. Безусловно, в период противостояния двух лагерей она объективно приобретала более важное, нежели сейчас, значение системообразующего звена в военно-политических процессах в Южной Азии. Позднее Индия оказалась как бы отсеченной от главных центров формирования баланса сил в АТР, что частично снизило на какой-то период высокую заинтересованность других государств во взаимодействии с ней по этим вопросам.

С другой стороны, то же самое прекращение соперничества способствовало появлению военно-политического вакуума в регионе, что обострило соперничество на локальном уровне. У Индии появилась не свойственная ей ранее, весьма четко прорисованная функция регионального центра силы. При этом будет, по-видимому, возрастать роль Индии как ключевого государства, несущего бремя ответственности за положение дел в зоне Индийского океана. Поэтому для осуществления программы наращивания военного потенциала страны было принято решение укреплять ВМС и расширять возможности национальной военно-промышленной базы.

Специально следует отметить, что предпринимавшиеся Индией в течение последних лет попытки военно-политической и военно-промышленной переориентации на сотрудничество со странами Запада оказались малорезультативными. Здесь сказались и прежние приоритеты в политике Индии, ее ориентация на СССР, и преобладающая доля советских образцов военной техники в индийской армии. Но прежде всего — очевидное сокращение роли Индии, на фоне других стран АТР, в решении вопросов общерегиональной безопасности.

В этих условиях, если ставить задачей закрепление и расширение военно-политических связей с Индией, Россия может с пользой для себя использовать эту ситуацию, приняв участие в модернизации индийских ВС, делегировав, может быть, ей также такие задачи в регионе, как обслуживание и модернизацию военной техники русских образцов.

Роль другого крупного государства Южной Азии — Пакистана — в плане обеспечения военной безопасности России в последнее время возросла. Значительный интерес для России это государство может представлять с точки зрения влияния на Афганистан, на среднеазиатские государства бывшего СССР, для которых оно может обеспечивать коридор выхода в южном направлении (а также быть проводником не только исламского, но и американского влияния).

В то же время Пакистан вызывает всеобщую тревогу автономностью своих ядерных приготовлений и излишней лояльностью к исламским экстремистам, для которых он стал в последнее время своего рода «инкубатором».

Для обеспечения выгодного для России баланса сил в Азии необходимо активизировать усилия по налаживанию всеобъемлющего военно-политического взаимодействия с Вьетнамом, а также со странами АСЕАН. Значительным потенциалом обладают отношения России и с такой крупной, динамично развивающийся страной, как Индонезия. 

Приоритеты национальных интересов России в АТР: возможные элементы региональной доктрины

Проблемы международной безопасности в Азиатско-тихоокеанском регионе (АТР) напрямую затрагивают жизненно важные интересы России. Со многими странами, расположенными в этом регионе, Россия имеет общие границы, причем некоторые из них совсем недавно вместе с Российской Федерацией составляли части единого государства — СССР. Следует сказать и о том, что Россия обладает уникальным тысячелетним опытом взаимодействия с большинством стран АТР. В силу этих обстоятельств Россия просто «обречена» быть одним из ключевых игроков в регионе — даже, если ей бы этого не хотелось.

Основные региональные интересы России должны быть органически вплетены в общенациональную внешнеполитическую стратегию. Ведь шкала приоритетов национальных интересов в региональной политике выстраивается в соответствии с общенациональными приоритетами и является их интегральной частью. В свете общенациональной внешнеполитической стратегии на направлении АТР просматривается следующий «пакет» таких приоритетов.

1. Сохранение России как геополитической общности, обеспечение условий для стабильного развития страны.

Принятие общегосударственных мер по упорядочению процесса реформ (возможно, через упорядочение существующей нормативной базы на основе новой Конституции) — как важнейшего на ближайший период компонента стабилизации внутренней обстановки в России и фактора национальной безопасности.

Обеспечение территориальной целостности, неприкосновенности национальных границ (допустимость «размена» мелких корректировок границ, но лишь на существенный выигрыш в плане национальных интересов и национальной безопасности).

Обеспечение России места в региональных процессах, соответствующего ее национальному потенциалу. Превращение в государство, активно влияющее на развитие региональных процессов, в стабилизирующий центр силы.

2. Использование отношений со странами АТР в интересах экономического развития России, решения ее социальных проблем, в первую очередь в сибирских и дальневосточных регионах (СДВ). Превращение СДВ в «локомотив» экономического сотрудничества России с тихоокеанскими странами.

Создание механизмов, стимулирующих внутри-русскую реинтеграцию, на базе общей заинтересованности Центра и регионов России в освоении потенциала экономических отношений с АТР. Включение вопроса подъема экономического благосостояния, структурной перестройки экономики регионов СДВ в число безусловных экономических приоритетов государства. Разработка соответствующей государственной стратегии. Активное использование выгод рыночных отношений для создания центростремительного эффекта в связях между регионами, регионами и Центром.

Выработка единой линии взаимоувязки интересов регионов и Центра в развитии отношений как с отдельными странами, так и региональными организациями в АТР. Более эффективное использование и расширение как официального, так и неформального инструментариев координации взаимодействия центра и регионов на азиатско-тихоокеанском направлении.

Стимулирование — как мерами государственной налоговой (и иной) политики, так и рыночных механизмов — перелива в СДВ рабочей силы и людских ресурсов из европейской части страны.

3. Использование монопольного положения России как страны, непосредственно примыкающей к тихоокеанскому региону, для развития и укрепления отношений со странами СНГ (в том числе через осуществление посреднических функций).

4. Обеспечение экономической безопасности России в операциях с зарубежными контрагентами. Стимулирование становления и интеграции России в такую разветвленную и взаимозависимую структуру отношений в АТР, чтобы попытка нанесения ущерба интересам России, исходящая от любого источника угрозы, влекла за собой неприемлемый экономический и иной ущерб региональным интересам самого источника такой угрозы.

Решение вопросов экономического сотрудничества с соседними странами с учетом этнического фактора (в частности, предупреждение нерегулируемого «оседания» рабочей силы из сопредельных азиатских стран на наших территориях). Принятие мер по поддержанию демографического баланса.

Принятие экономических и административных мер против неконтролируемого создания на территориях СДВ анклавов иностранного политико-экономического влияния (предоставление национального и льготного режимов иностранным партнерам только в свободных экономических зонах; более жесткое регулирование работы с иностранными предпринимателями на остальной территории через согласовательные механизмы внешнеэкономической деятельности центра и регионов).

Предотвращение дальнейшей «утечки мозгов» и технологий путем кардинального улучшения материального положения научно-технических кадров. Стимулирование — посредством коммерческой заинтересованности, в том числе основанной на совместном использовании русских технологий — деловых, а впоследствии и политических лобби в странах региона как фактора нашего долгосрочного экономического и политического влияния.

Недопущение утраты государственного контроля в области экспортно-сырьевой политики (в том числе, в отношении концессий, темпов подключения к европейской Энергетической Хартии и ее возможному аналогу на Востоке, приобретения «нефтегазовым лобби» гипертрофированной роли в руководящих органах РФ).

5. Поддержание благоприятного психологического импульса в восприятии новой России путем:

демонстрации независимого внешнеполитического курса, соблюдения практической взаимоуравновешенности отношений на Западе и на Востоке («равноприближенность», активный нейтралитет);

поддержания имиджа разумной, прагматичной, предсказуемой державы, фокусирующей усилия на практических вопросах развития своей экономики, повышении жизненного уровня населения, получении выгод от международного разделения труда и, соответственно, на поддержании стабильности и безопасности во всем регионе АТР.

6. Стимулирование многополюсной структуры мира, механизмов, препятствующих появлению единоличного мирового и регионального лидера(США). Обеспечение России места «независимого арбитра» в достижении глобального и регионального консенсуса с участием всех заинтересованных сторон. Недопущение ломки механизма ООН.

Поддержание и развитие переговорного процесса по всем, в том числе, военно-политическим и военным направлениям как фактора создания благоприятного климата в отношениях между всеми странам региона.

Использование имеющихся возможностей для оказания балансирующего воздействия на развитие военно-политической ситуации в регионе, в том числе как политическими, так и военными мерами (демонстрация присутствия, участие в операциях ООН, участие и оказание влияния на развитие военно-политического диалога и пр.).

Поддержка миротворческой деятельности региональных организаций (в том числе через консультативный механизм в рамках АСЕАН и т.д.).

Участие в совместном мониторинге и профилактике возможных региональных конфликтов.

7. Налаживание интенсивного экономического, военно-технического, технологического сотрудничества, как на двусторонней основе, так и в региональных рамках, в том числе:

принятие комплекса мер по улучшению инвестиционного климата в России; более четкая регламентация приоритетов в государственной экономической политике, действенный государственный мониторинг и контроль за осуществлением внутренней и внешней экономической деятельности;

изучение и практическое применение лучшего опыта экономического развития стран региона (опыт «азиатских драконов», КНР и др., вплоть до создания «русифицированной» модели развития «на плечах» лучших, уже известных в мире азиатских моделей; использование опыта «пионерных» предприятий и пр.). Широкое внедрение регионального экономического эксперимента;

«облагораживание» русского экспорта, в том числе через создание в странах АТР совместных предприятий, базирующихся на русских технологических достижениях. Внедрение новых механизмов взаимодействия между фундаментальной наукой, держателями ноу-хау, производством и каналами реализации технологий; поощрение создания негосударственных объединений держателей технологий, осуществляющих их передачу и использование в рамках общегосударственной политики;

оказание государственной поддержки командированию в средние специальные и высшие учебные заведения стран АТР русских студентов.

8. Безотлагательное наращивание участия в существующих и создание новых направлений в интеграционных процессах и механизмах в АТР для стимулирования многополюсной структуры отношений в регионе, обеспечения России независимых позиций в новой силовой конфигурации.

Стимулирование интеграции России в экономическую ткань АТР с перспективой укрепления — через тихоокеанский фланг — глобальных экономических позиций России. Постоянная государственная финансовая и политическая поддержка участия России как в правительственных, так и неправительственных организациях регионального взаимодействия.

Более активное использование регионального сотрудничества в АТР и членства России в региональных экономических организациях как инструмента интеграции (в первую очередь, по таким направлениям, как наука и технологии, развитие человеческих ресурсов, экология, энергетика, минеральное сырье, транспорт, телекоммуникации, морские ресурсы).

Отработка тактики интеграции с учетом нарастающих тенденций к протекционизму в России. Постепенное подключение к провозглашенным региональными организациями в АТР принципам «открытого регионализма», поэтапное приведение внутреннего русского законодательства в соответствие с принципами ВТО. Использование этих принципов с целью формирования для России своего рода переходного режима «врастания» в систему мировой торговли. Сотрудничество с КНР в данном вопросе.

Целенаправленное предоставление развивающимся и «пороговым» странам-участницам региональных организаций в АТР собственных экономических «ниш» в сотрудничестве с Россией (в обмен на услуги в содействии укреплению ее региональных позиций).

Создание зон совместного развития России и сопредельных стран; выработка и практическая реализация стратегии совместного развития России (через регионы СДВ) и государств АТР. Создание для этого соответствующей правовой базы в России.

9. В условиях внесения модификаций и разработки как странами АТР, так и нерегиональными державами новых концептуальных подходов к вопросу их политической, экономической, военной и иной деятельности в АТР поддержание на должном уровне боеготовности и боеспособности ВС России как для целей самообороны, так и для участия в возможных совместных акциях по поддержанию мира в регионе.

10. Использование геостратегического евроазиатского положения России для создания политико-экономического и цивилизационного «моста» между Востоком и Западом.

Содействие «трехстороннему» межрегиональному экономическому взаимодействию по линии Восток—Россия-Запад, в том числе в отношениях между формирующимися экономическими блоками: ЕС, НАФТА (САЗСТ), «японоцентристским» тихоокеанским механизмом, с участием организаций системы ООН, европейских и тихоокеанских региональных организаций, отдельных стран.

Дальнейшее развитие двусторонних отношений, определение приоритетов сотрудничества (как по странам, так и направлениям).

В политико-экономической области шкала представляется по линии: КНР (общая граница, быстрые темпы роста, этнический фактор у границ России, основной центр притяжения экономических и политических интересов Запада в АТР) — Япония (сопредельное мощное государство, мировой технологический лидер, имеющий приоритетное влияние в регионе, особенно на страны, наиболее близко расположенные к России) — США (третье место в списке приоритетов «компенсируется» традиционными отношениями на западном фланге и в решении глобальных вопросов) — АСЕАН, Ю.Корея, Канада (отдающая явный приоритет связям со странами АТР, нежели с Европой), Австралия, Индокитай, КНДР и др.

В военно-политическом взаимодействии порядок, видимо должен быть: США, КНР, Япония, причем с акцентом не столько на двусторонние связи, сколько на создание многосторонних переговорных структур.

Учет и использование противоречий в отношениях партнеров для обеспечения эффективного нейтралитета. Не акцентировать отношения с США, с которыми у стран АТР, в т. ч. Японии, имеются противоречия и традиционные раздражители.

11. Неукоснительное соблюдение прав человека, без выпячивания этой проблемы в отношениях со странами АТР, учитывая их особенности в подходах к ней.

Соблюдение в международных контактах того же подхода к правам человека, что и во внутренней политике: равная значимость всех категорий («поколений») прав человека (гражданские и политические свободы, социально-экономические права, права народов, включая право на развитие, суверенитет, выбор модели).

Евразийский проект для России

Если в культурно-цивилизационном отношении Россия является европейской страной, частью Большой Европы, то в геополитическом плане ей не уйти от евразийской миссии. Если же всерьез говорить о такой миссии, то думать надо на самом деле не о том, как «отсидеться» в условиях глобализации в замкнутой Евразии (что предлагают отечественные неоевразийцы типа А.Дугина), а об активном включении в экономические интеграционные процессы, стремительно развивающиеся и в Европе, и в Азии, но пока без участия России. Нас не зовут в Евросоюз, на долю которого приходится 25% мирового ВВП. Договор с ним по-прежнему де-факто заморожен. Россия не участвует на равноправной основе в Азиатско-тихоокеанском экономическом сообществе (АТЭС или АПЕК), доля которого в мировом ВВП (с учетом США) составляет более 50%. Само собой разумеется, мы не участвуем и в Североамериканской зоне свободной торговли (НАФТА), составляющей 28% мирового ВВП. Для сравнения: доля всего СНГ в мировом ВВП — менее 3,5%, России — 2,5%.

Между тем, именно через эти три огромных региональных экономических объединения идет процесс экономической глобализации и консолидации мирового рынка. Таким образом, наше «евразийство» на практике осуществляется «с точностью до наоборот»: нас исключают и из Европы, и из Азии. Сами же создать хотя бы на постсоветском пространстве однородную экономическую зону мы оказались не в состоянии. Россию далеко не всегда приглашают на регулярные встречи лидеров Европы и АТР, что является катастрофой для страны, называющей себя «великой евразийской державой». Ведь там обсуждаются амбициозные планы установления прямых внешнеэкономических связей между двумя крупнейшими региональными рынками.

Могут напомнить, что Россия является членом «Большой восьмерки». Но там у нее по-прежнему нет равноправного статуса в ходе обсуждения вопросов глобальной экономики. И не потому, что такой статус ей не предоставляют по политическим соображениям, а потому, что Россия до этого статуса просто не дотягивает.

Особо следует отметить планы воссоздания Великого шелкового пути (ВШП), который через Центральную Азию должен напрямую связать АТР и, в первую очередь, динамично развивающуюся китайскую экономику и расширяющийся ЕС. По замыслу авторов этого плана, ВШП должен пройти в обход России по территориям Турции, Грузии, Азербайджана, Туркмении, Узбекистана, Казахстана (или Киргизии). Рассматриваются варианты с участием Молдовы, Украины, Армении и Ирана.

Если этот план будет реализован, то очень скоро через сеть трубопроводов, железных и шоссейных дорог, авиационных маршрутов и электронных коммуникаций Центральная Азия, которая до сих пор имела выход на мировые рынки только через Россию, превратится в связующее звено между ЕС и АТР.

Строительство такой трансевразийской магистрали создаст новое, по существу глобальное геоэкономическое пространство. Если эта магистраль пойдет в обход России, то последняя выпадет из него, что будет означать окончательную потерю статуса мировой державы. А с учетом того, что США имеют прочные экономические связи как с ЕС, так и с АТР, более того, занимают в каждом из этих региональных объединений господствующие позиции, вопрос о гегемонии Америки, по крайней мере в ХХI веке, будет решен окончательно и бесповоротно. США и в самом деле станут евразийской державой номер один.

Помешать такому развитию событий может лишь одно: крутой геоэкономический маневр. Суть его в том, что Россия своим экономическим развитием должна в ХХI веке связать евроатлантический и азиатско-тихоокеанский рынки, тем самым достроив недостающее пока звено мировой экономической системы. При этом она должна стать не «мостом» (это нечто второстепенное и вспомогательное), а именно активно работающим связующим звеном между двумя главными регионами завершающей свое формирование мировой экономики. И на этот счет пока имеются все необходимые предпосылки: только Россия может сделать максимально эффективными и экономичными (т.е. относительно не дорогостоящими) наземные (через реконструкцию Транссиба в Трансевразийскую магистраль Дублин — Лондон — Париж — Москва — Токио), воздушные и электронные сообщения между расширяющимися вглубь и вширь евроатлантическим и азиатско-тихоокеанским рынками и получить благодаря этому колоссальный импульс для внутреннего развития. В этом и состоит Евразийский Проект России XXI века, ее стратегия развития и, если угодно, экономическое измерение национальной (русской) идеи. Такая стратегия должна интегрировать экономическую, технологическую, промышленную, транспортную и информационную политику России, по крайней мере, на протяжении жизни одного поколения.

Если Россия окажется в центре глобальных рыночных процессов, это даст объективный импульс центростремительным тенденциям в СНГ и превратит его в реальное содружество. Тогда все постсоветское пространство и в самом деле станет Евразией. В этом и состоит экономическая миссия России — завершить начатый много веков назад процесс освоения евразийских просторов, сделать «срединную землю» (Heartland) глобальной осью развития мирового рынка. Это, в свою очередь, позволит нам не только вернуться в число великих держав, но и поддерживать мировое равновесие в геополитическом смысле (как это было всегда), не только предотвратить острую борьбу за «евразийское наследство», в которую могут быть втянуты Китай, США, Япония, Германия, исламский мир, но и обеспечить стабильность мирового порядка в ХХI веке.

Наконец, это позволит России осуществить ее глобальную миссию — замкнуть Северное Кольцо (Европа — Россия — Япония — Северная Америка). Тем самым Россия может внести решающий вклад в создание единого пространства развитых демократических стран, разделяющих ответственность за мировое развитие и мировую безопасность.

Клуб мировой политической экономики, 25.01.08

Журнал «Золотой Лев» № 142-143 — издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)