Пожалуй, нигде в мире в начале XXI в. войны учебников истории не разгораются так ярко как на Дальнем Востоке. Прежде чем аргументировать это заявление, подведем читателей к пониманию достаточно нового и неожиданного феномена – «войны учебников истории».

Многие ученые в современной России и за рубежом уже отказались от представления о том, что учебник несет школьникам и студентам некую «объективную историческую истину». Напротив, они рассматривают его как социокультурный феномен, отражающий идеи, ценности и знания, принятые в данном, конкретном обществе. Миссия любого учебника истории направлена на то, чтобы «отделить» себя (нацию \ государство \ народ) от других и таким образом формировать, развивать, отстаивать собственную (национальную \ этнокультурную \ религиозную) идентичность.

Международный опыт показывает экспертизы учебников истории (Совет Европы, ЕВРОКЛИО и др.), что они повсеместно направлены на создание «коллективной национальной памяти», а конфликты вокруг них отражают стремление политиков контролировать память «своего» общества. В то же время «другие» (страны, народы, общности людей) могут почувствовать себя оскорбленными, если отношение к ним в этих учебниках покажется недостаточно уважительным и сочувствующим… Тогда научно-политические дискуссии и дебаты переходят в активные протестные действия, в которых уже участвуют широкие массы населения, в большинстве своем сами не читавшие «вредные» учебники. Современные журналисты окрестили эти конфликты «учебными войнами», «войнами учебников истории».

В свою очередь, «войны учебников истории» являются составной частью более масштабных социально-политических процессов, нареченных «войнами памяти^[1].

Ярким примером «войны учебников истории» в новейшее время стали события, начавшиеся в Сеуле в апреле 2001 г. Столица Республики Корея на несколько дней превратилась в арену антияпонских выступлений. Демонстранты жгли белые флаги с красным кругом и скандировали у стен японского посольства: «Япония, покайся!».

Незадолго до этого, 28 февраля 2001 г., министерство иностранных дел, культуры и туризма Южной Кореи приняло решение выступить с протестом против издания в Японии «Нового учебника истории», который был подготовлен учеными, входящими в «Общество по реформе учебников истории»^[2]. Вслед за этим корейское правительство разработало меры, ограничивающие распространение продуктов массовой японской культуры в своей стране. В Дом правительства был вызван Чрезвычайный и Полномочный посол Японии в Корее, где ему была высказана негативная позиция корейской стороны в отношении инициативы министерства образования Японии. Одна из крупнейших оппозиционных партий призвала бойкотировать японские товары. Группа южнокорейских историков провела в Токио многодневную голодовку. Против попыток фальсифицировать прошлое своей страны активно выступила и южнокорейская ассоциация учителей истории.

Претензии южнокорейской стороны к «Новому учебнику истории» заключались в неправильном, по ее мнению, толковании корейско-японских отношений с древнейших времен до японской колонизации Корейского полуострова в первой половине ХХ в.

Но если несовпадения взглядов в вопросах о выплате дани древнекорейскими государствами Японии в VI в., о создании в южной части Корейского полуострова японской колонии Мимана и т.п. остаются предметами узких научных споров, то интерпретации и оценки японцами событий ХХ в. вызывают острую реакцию широких кругов корейской общественности.

Вот как, например, описывается в «Новом учебнике истории» оккупация японскими войсками Кореи в начале ХХ столетия: «Японское правительство полагало, что аннексия Кореи необходима для обеспечения безопасности Японии и защиты интересов Маньчжурии. Великобритания, Америка и Россия, подозревавшие друг друга в намерении распространить свое влияние на Корейский полуостров, не высказали возражений против этого. Поэтому в 1910 г. (43 год эпохи Мэйдзи) Япония, подавив силой оружия сопротивление Кореи, решительно осуществила ее аннексию… Внутри Кореи раздавались голоса в поддержку аннексии, однако возникло и сопротивление… после чего укоренилось движение за восстановление независимости»^[3] (курсив мой – О.С.).

Но самую острую реакцию корейцев вызвало описание в «Новом учебнике…» войны, которую Япония развязала в 1930-е гг. Она названа «Великой войной в Восточной Азии» ради создания «Великой азиатской зоны со-процветания». Практически ничего в этом учебнике не сказано о страданиях, причиненных японской оккупацией корейскому народу, который не хочет забывать о том, что миллионы мужчин в годы Второй мировой войны были мобилизованы на трудовые работы в самой Корее, в Японии и на принадлежащем ей тогда Южном Сахалине. Не склонны современные корейцы забывать и о том, что тысячи молодых женщин и девушек стали «женщинами для удовольствий» в императорской армии. За 35 лет оккупации Япония безжалостно грабила недра Кореи, вывозя миллионы тонн полезных ископаемых, необходимых ей для войны в Азии. Однако авторы учебника не испытывают перед корейцами чувства стыда и раскаяния.

Политические и научные круги Южной Кореи заявили, что новое учебное пособие, основанное «на имперском мировоззрении, оправдывает агрессию милитаристской Японии и искажает факты посягательства на суверенитет Кореи»^[4].

Посол Южной Кореи Чхве Сан Ён неоднократно встречался с министром образования Японии Нобутака Матимурой и призывал японское правительство принять действенные меры по исправлению своих крайне консервативных учебников истории. Однако официальные лица Японии заявили, что новый учебник прошел государственную аттестацию в министерстве образования и в следующем учебном году должен быть введен в средние школы в качестве учебного пособия. В этой связи у правительства Японии «не было другого выбора, кроме как постараться разъяснить южнокорейской стороне свои действия». Столь твердая позиция правительства Японии вынудила южнокорейского президента отозвать своего посла из Токио «для консультаций». Акция дипломатического протеста продолжалась 9 дней^[5]

В середине 2000-х гг. «боевые действия» на азиатских фронтах войны учебников истории вспыхнули с новой силой. После событий 2001 г. японское правительство потребовало исправить в «Новом учебнике…» более ста «уточнений» (термин японцев в отношении критических замечаний и протестов их стран-соседей – О.С.). Но все равно бывшие жертвы японской оккупации считают, что учебники, подготовленные националистически настроенными историками из «Общества по реформе учебника истории», по-прежнему оправдывают и прославляют преступное прошлое Японии.

«Этих поправок явно недостаточно, — заявил премьер Госсовета КНР Чжу Жунцзи. — Причем от того, насколько близки к истине будут школьные учебники, зависит развитие отношений между Японией и азиатскими странами из поколения в поколение». Китайское агентство Синьхуа выразилось еще резче: «Горстка ультраправых шовинистов все еще пытается пересмотреть приговор истории, вынесенный японским агрессорам»^[6]. На накал страстей ни в Корее, ни в Китае не повлиял тот факт, что в 2006 г. менее 0, 1% японских школ выбрали эти учебники для работы^[7].

Причиной массовых беспорядков, возникших в десятых числах апреля 2005 г. в Шэньчжене, Гуанчжоу, Шанхае и многих других городах Китая, стало, в том числе, все тоже решение Токио утвердить учебники истории реваншистского толка. Пекин осудил это решение как «яд» для умов молодых японцев^[8].

Тысячи китайцев провели митинги у японского посольства в Пекине, кидали яйца, громили витрины японских универмагов и ресторанов, требуя бойкота японских товаров и недопущения Японии в члены Совета Безопасности. Власти Токио потребовали от Пекина извинений за причиненный ущерб и лучшей защиты своих граждан и собственности от возмущенной толпы. Однако внешнеполитическое ведомство КНР заявило, что не собирается приносить подобных извинений. К середине апреля премьер-министр Японии Дзюнитиро Коидзуми заявил, что если его предстоящая в скором времени встреча с председателем КНР Ху Цзиньтао обернется обменом жесткой риторикой, то тогда этой встрече лучше не состояться.

Одной из самых сильных претензий китайцев к учебникам Японии было официальное отрицание ими событий, случившихся в декабре 1937 г. в Нанкине. Многие японцы предпочитают верить, что творившиеся там зверства были «выдумкой», раздутой мстительными западными державами. Когда под дипломатическим давлением чиновники от образования были вынуждены включить Нанкин в тексты учебников, они сделали все возможное, чтобы преуменьшить размеры «Нанкинской бойни». Например, была издана директива, требовавшая исключения из учебных текстов любых упоминаний о количестве китайцев, уничтоженных японскими войсками в г. Нанкине.

12 или 13 декабря 1937 г. (точная дата не установлена – О.С.) японцы вступили в Нанкин. «Изнасилование Нанкина» или «Нанкинская бойня» — под таким названием вошли во всемирную историю последовавшие за этим события. Число убитых в следующие шесть недель гражданских лиц и военных дезертиров составило около 300 тыс. чел. Именно число и способы убийств печально прославили Нанкин. Благодаря присутствию в этом городе европейцев, прежде всего репортеров, новость об этой дикой бойне облетела весь мир.  По мнению Айрис Чжан, автора книги «Изнасилование Нанкина» (США, 1997), события в Нанкине стали «забытым Холокостом», особенно в самой Японии, где всякие сведения о преступлениях японской военщины на территории Китая до сих пор замалчиваются или сознательно искажаются.

Ко всему, что связано с оценками своего прошлого и школьными учебниками истории, сами японцы относятся неоднозначно. По свидетельству Вс. Овчинникова^[9], профессор Сабуро Иенага, автор книги «Новая история Японии» для старшеклассников, еще в середине 1970-х гг. подал в суд на министерство образования за то, что оно вносит в учебные тексты все новые поправки. Их суть — постепенный отход от оценки минувшей войны как преступного акта со стороны тогдашних милитаристски настроенных правителей Японии. Эта линия просматривается даже в замене иллюстраций учебников. Например, в разделе «Война и жизнь населения» вместо женщин, томящихся в очереди за продовольственным пайком, появилась фотография премьер-министра Тодзио, который отечески утешает детей павших воинов.

Иным в новых учебниках стало разъяснение девятой статьи послевоенной конституции. Раньше в ней говорилось: «Нынешняя японская конституция провозглашает, что Япония навечно отказывается от войны как средства разрешения международных споров». Вместо этого теперь в учебнике написано: «Конституция гласит, что, желая всеобщего мира, Япония не будет вести войн, приносящих народу несчастья».

Однако в научных кругах Японии набирает силу и диаметрально противоположная тенденция. Шовинистически настроенные члены «Общества по реформе учебников истории» утверждают, будто Японии пора отказаться от «мазохистского подхода» к своей роли накануне и во время Второй мировой войны, от «истории, сфабрикованной победителями».  Такие члены «Общества…», как профессора Токийского университета Нобукацу Фудзиока и Тадае Такубо, считают, что «каждая страна вправе по-своему интерпретировать собственную историю и какое-либо вмешательство извне тут недопустимо».

Причины раскола современного японского общества связаны с тем, что в последние десятилетия в стране нарастает новая волна национализма и нежелания признавать ответственность за события в Азии в 1930-е — 1945 гг. «Полем битвы» становится молодое поколение, а также учебники, по которым они изучают прошлое Японии.

В первые послевоенные годы японские учебники выражали взгляд на Вторую мировую войну, близкий позиции государств-союзников, особенно США. Но эта ситуация изменилась в 1950-х гг., когда США, стремившиеся к демократизации Японии и превращению ее в своего союзника, ослабили влияние на японское образование.

С 1958 г., когда министерство образования Японии обрело право «проверять» учебники, власти страны и правящая Либерально-демократическая партия занялись пересмотром школьных курсов истории. С тех пор историки и чиновники ведут между собой непрерывные споры о цензорстве и «правильной» интерпретации национальной истории.

В 1970 — 80-е гг., когда Япония стала активно расширять экономические связи с соседними азиатскими странами, ее правительство начало уделять больше внимания мнениям этих стран. Внутренние споры об учебниках истории перекочевали на дипломатическую арену в 1982 г., когда некоторые страны-соседи, особенно Корея и КНР, резко осудили официальное определение японцами Второй мировой войны как оборонительной и антиколониальной борьбы, навязанной Японии извне. В итоге Министерство образования позволило писателям и издателям использовать в школьных учебниках слово «агрессия». Но и после этого в Токио не раз возникали скандалы, стоившие служебного кресла нескольким министрам, позволившим себе публичное отречение от ответственности за войну, военные зверства и жестокости японцев.

После падения Берлинской стены и исчезновения коммунистической угрозы, в современной Японии вновь усилились попытки помешать признанию ответственности Токио за развязывание Второй мировой войны в Азии. Одиозные националисты и критики из числа политиков и профессоров ведущих университетов заявляют теперь, что содержание учебников истории было неоправданно искажено под влиянием пацифистских идей и антияпонской пропаганды во второй половине ХХ века.

По мнению профессора Масанори Накамура из университета Хитоцубаси, начиная с революции Мэйдзи, современная Япония переживает уже четвертую волну национализма. Ее влияние на общество в целом достаточно ограничено. Но молодое поколение японцев испытывает намного больше, чем старшие, симпатий к аргументам националистов.

В отличие от Германии Япония до сих пор избегает любых серьезных дебатов о своей ответственности за развязывание Второй мировой войны в АТР. В итоге содержание учебников по новейшей истории Японии до сих пор остается «полем битвы за прошлое». А новейшие националистические течения заметно усложняют решение этой проблемы в Японии и Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Весной 2011 г. международные обозреватели обратили внимание на относительно «мягкую реакцию» внешнеполитического ведомства России на новые японские учебники истории, географии и обществознания, где школьников учат тому, что южная часть Курильских островов — это территория Японии, «незаконно оккупированная» СССР после Второй мировой войны. Российский МИД всего лишь “обратил внимание” на новые учебники, утвержденные японским министерством образования для средних школ. В комментарии на сайте МИД России указывается, что южные Курилы закреплены за Россией тремя договорами: Крымским соглашением трех великих держав по вопросам Дальнего Востока от 11 февраля 1945 г., Потсдамской декларацией и Мирным договором, подписанным в Сан-Франциско в 1951 г.  МИД РФ сожалеет «по поводу того, в каком недружественном духе в Токио продолжают формировать у подрастающего поколения отношение к соседнему государству»^[10].

В названных учебниках к Японии приписаны не только южные Курилы, но также территории, принадлежащие Китаю и Южной Корее. Со своей стороны МИД КНР сделал Японии «серьезное предупреждение» за «необоснованные претензии» на острова Дяоюйдао (в японском варианте – Сёнкаку), содержащиеся в тексте и на картах учебных пособий. «Притязания японских реакционеров» на «исконно корейские» земли осудило даже государственное информационное агентство КНДР, причем в его заявлении говорится об обобщенной «Корее», без разделения на Южную и Северную^[11].

В настоящее время МИД России поддерживает двухсторонний проект с Украиной по подготовке совместного учебника истории. Глава ведомства С. Лавров заявил: «По понятным причинам это весьма непросто — националистические настроения так или иначе пробиваются. Стремление чуть-чуть иначе изложить совместную историю в части, которая касается их, у наших партнеров присутствует» (а в части, «которая касается нас», насколько непредвзяты сами российские авторы? – О.С.). «Вообще, считаем, что этим должны заниматься не политики, а историки, — продолжил министр. — Мы выступаем за создание совместных комиссий историков. Уже сформированы такие комиссии с польскими, латышскими, литовскими и немецкими историками. Договариваемся о создании такой комиссии с Японией»^[12].

«Войны учебников истории», охватившие страны Дальнего Востока в начале XXI в., убедительно доказывают ее актуальность, а первый опыт сотрудничества экспертов Японии и российского Дальнего Востока в сфере исторического образования школьников на рубеже 1990-2000-х гг. оказался вполне конструктивным^[13].

Related posts:

Стрелова О.Ю. «Война учебников истории» О.Ю. Стрелова В. Н. Тимошенко — Политика США в южной части Тихого океана после «холодной войны» Странная Интерпретация Истории