3 апреля, 2020 
Не так давно прошел год после встречи в Ханое президента США Дональда Трампа и председателя госсовета КНДР Ким Чен Ына. Это был второй северокорейско-американский саммит после первого саммита в Сингапуре в июне 2018 года. Вопреки многочисленным ожиданиям и по комплексу причин, встреча завершилась без конкретных договорённостей. Изначальные разногласия были осложнены действиями американских консерваторов и внутриполитической обстановкой, не позволявшей Трампу пойти на уступки.
Последующие переговоры рабочих групп и высокопоставленных лиц также завершились без явных результатов. Кратковременная встреча глав КНДР и США во время визита Трампа в РК носила исключительно медийный характер, а рабочие переговоры в Стокгольме не задались: Северная Корея требовала от Вашингтона предоставить новый план решения вопроса до конца 2019 года.
Под новый год лидер КНДР обрисовал контуры отношений двух стран, но, несмотря на более жесткую риторику, обещанный «рождественский подарок» или демонстрации нового стратегического оружия так и не произошли, — как уже отмечалось ранее, «дверь закрыта, но не заперта». По этому поводу есть несколько версий. Пропхеньянски ориентированные эксперты упирают на добрую волю Кима. Иные считают, что на отмене курса на обострение настоял Китай с его рычагами воздействия, а автор бы добавил к этому то, что в условиях повышенного внимания КНДР в этот период (спутники, постоянное использование самолётов-разведчиков и т. п.) у Пхеньяна не было смысла «светить картами».
Провалившийся импичмент тоже не подстегнул события, и почти в годовщину саммита КНДР провела плановый пуск РМД. Это, и иные испытания еще не поставили точку над дискуссиями о том, есть ли у Северной Кореи современный военпром или это ржавые ракеты, собранные по украденным украинским, китайским или российским технологиям.
В итоге, по мнению СМИ РК, «спустя год после встречи в Ханое северокорейская ситуация словно вернулась в прежнее состояние», и в этом контексте хочется порассуждать о перспективах диалога, отталкиваясь от серии цитат, сделанных 4-6 марта 2020 г.
Начнем с Трампа, которого в рамках президентской кампании 2020 года спросили, что он будет делать с Северной Кореей в случае переизбрания. Вопрос вызвал восторженный отклик: президент подчеркнул, что отношения между ним и Кимом «очень хорошие», но при этом коммунистический режим не получил от него никаких уступок, и санкции продолжают действовать. При этом Дональд Трамп в очередной раз отметил, что политика его оппонентов привела бы к большой войне с КНДР, и указал, что начало межкорейского сближения – тоже его заслуга.
От факта запуска РМД президент США фактически отмахнулся («у меня нет никакой реакции!») и, в отличие от более ранних событий, не пытался разыгрывать эту карту даже в Совбезе ООН. 5 марта Совет Безопасности обсуждал этот вопрос, но северокорейская тема была затронута в категории дополнительных тем на заседании по Сирии. Сразу после завершения заседания Великобритания, Франция, Германия, Бельгия и Эстония приняли совместное заявление, в котором осудили действия КНДР и призвали Пхеньян вернуться к переговорам по денуклеаризации, но можно заметить, что с правовой точки зрения это заявление не значит ничего, и США в нем участия не принимали.
Любопытно, что власти РК заняли более правую позицию. 4 марта во время выступления в академии ВВС Мун Чжэ Ин указал на непредсказуемость ситуации с безопасностью на Корейском полуострове и подчеркнул важность неприступной обороны. СМИ РК тоже пожурили Трампа. Дескать, президент «отмахнулся от ракетных испытаний Северной Кореи, хотя они запрещены резолюциями Совета Безопасности ООН», и вместо этого взял на себя ответственность за приостановку Пхеньяном ядерных и ракетных испытаний большой дальности.
Между тем министр обороны США Марк Эспер заявил, что возможности баллистических ракет Северной Кореи становятся «все более сложными», поскольку режим стремится модернизировать свои ракетные системы. На вопрос, представляют ли баллистические ракеты дальнего радиуса действия Северной Кореи угрозу для Соединенных Штатов, он дал положительный ответ.
Но на тактическом уровне США «готовы возобновить переговоры о денуклеаризации с Северной Кореей и надеются получить ответ». Так 5 марта заявил помощник госсекретаря США по международной безопасности и нераспространению Кристофер Форд: «Американская сторона готова обсудить на рабочем уровне вопросы выполнения Пхеньяном обязательств, взятых им в Сингапуре, и готова выполнять договорённости, достигнутые с северокорейским лидером.
Наконец, отметим, как относится к вопросу общественное мнение США. Как показал недавний опрос Чикагского совета по глобальным вопросам, 52% американцев рассматривают ядерную программу Северной Кореи как критическую угрозу. Много, но в разгар напряженности в 2017 году этот показатель составлял 75%.
На вопрос, какая страна представляет наибольшую угрозу для США, Северную Корею выбрали 13% респондентов. Так КНДР уступила Ирану (34%), России (28%) и Китаю (16%). В 2017 году Северная Корея заняла первое место среди четырех стран — 59%.
Что касается вариантов решения проблемы, то наибольшую поддержку получили более жесткие экономические санкции — 73%.
По мнению проводивших опрос, дело не столько в том, что на дипломатическом фронте был достигнут незначительный прогресс, сколько в длительном отсутствии заметной напряженности и ослаблении ощущения того, что Северная Корея представляет угрозу.
Чего же ждать? По информации респондентов автора, в Вашингтоне есть некая неформальная директива: до ноябрьских выборов не делать никаких резких движений, что в одну, что в другую сторону. В условиях начавшейся гонки за президентское кресло возня на американо-северокорейском направлении вряд ли пойдёт Трампу в плюс и точно не должна пойти в минус.
В ходе рабочих переговоров сторонам стало понятно, что у КНДР есть некоторое количество уступок, на которые она готова пойти со времен Ханоя, однако Пхеньян требует соразмерных действий в ответ. Вашингтон не готов к таким шагам, потому что концепция ослабления санкций противоречит американской догматике, согласно которой Ким Чен Ын пошёл на сотрудничество не по доброй воле, а потому что его прижали беспрецедентным уровнем санкционного давления; так что отпускать этот главный рычаг принуждения к переговорам нельзя.
Далее, до выборов очень важно «не нервировать Ким Чен Ына», потому что любой жесткий северокорейский ответ ударит по позициям Трампа, который пока продает своему электорату идею, что при любом другом президенте отношения между Вашингтоном и Пхеньяном были бы гораздо хуже.
Конечно, Трамп был бы не против очередной встречи с фотосессией, но стороны понимают, что лимит сугубо демонстрационных мероприятий уже исчерпан и к рукопожатиям под щелчки камер должно прилагаться что-то ещё.
Здесь мы отметим, что по поводу мотивов сторон среди экспертов ведется дискуссия. Автор полагает, что Ким и Трамп хотели бы каждый большего, но готовы сойтись на minor victory, при которой выход нельзя найти, но можно искать, поставив процесс на паузу. Точка зрения иных коллег заключается в том, что Трамп допускает вероятность реального ядерного разоружения Северной Кореи, но в среднесрочной перспективе, де-факто за пределами своего президентского срока и исходя из принципа «в течение этих десяти лет может случиться что-нибудь, способное изменить северокорейскую позицию». Однако необходимо помнить, что в Пхеньяне ЯО воспринимается как однозначная гарантия сохранения режима. Это урок не только Ливии, но и Ирана (будь то американские действия по ядерной сделке или убийство генерала Сулеймани).
Пауза, скорее всего, будет длиться до выборов, но что потом? — Если выиграет Трамп, то среди американских политологов есть две версии. Одна заключается в том, что Ким будет продолжать «период мирной передышки», тратя силы на окончательное обустройство экономики с тем, чтобы она была бы более готова к новому витку санкций. Отмененный мораторий будет поддерживаться, тем более что он и так был словесным обещанием, а превращению его в письменное обязательство помешала как раз итоговая неудача саммита в Ханое.
Другая версия заключается в том, что Северная Корея действительно разочаровалась в стратегических перспективах диалога. Ким надеялся, что он может привести к отмене санкций, но в итоге в материалах декабрьского пленума 2019 г. было сказано, что об этом не следует и мечтать, а значит, надо как можно быстрее двигаться к созданию ракетно-ядерных сил и выходу на уровень гарантированного сдерживания. В этом контексте можно ожидать запусков МБР по настильной траектории, или гипотетической Хвасон-20 которой приписывают возможность беспрепятственного достижения всей территории США.
Не менее вероятно долгожданное появление у северокорейского ВМФ подводной лодки класса Синпхо, способной нести 3-4 ракеты с ядерной боевой частью. По мнению автора, именно она может быть позиционирована как «новое стратегическое оружие».
А если победят демократы? — Абсолютно необязательно, что произойдёт радикальная смена курса под лозунгом «абы не как Трамп». Значительное количество тех чиновников от демпартии, которые пишут документы, которые потом подписывают политики, постепенно приходят к мысли о том, что «нам придётся жить с ядерной Северной Кореей».
Поэтому, продумывая как лучшие, так и худшие варианты по сравнению с нынешним статус-кво, автор надеется на его продолжение и после ноября 2020 или то, что к следующей годовщине ханойского саммита его участники все-таки встретятся вновь.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
Источник: https://ru.journal-neo.org/2020/03/23/god-posle-vstrechi-v-hanoe-ozhidaniya-na-sleduyushhee/
Опубликовано в