В статье показана история российско-австралийских связей, роль русских кругосветных экспедиций в их установлении, дипломатической активности русских моряков. Раскрывается образ России и русских в сознании австралийцев, влияние Крымской войны (1854–1856) на его формирование.

Австралия изначально рассматривалась Британской империей как место ссылки каторжников. Поэтому и первые русские, оказавшиеся на «зелёном континенте», тоже принадлежали к их числу. Первым российским подданным, постоянно живущим в Австралии, вероятно, стал Джон Потоцкий, который прибыл в Хобарт (Тасмания) 18 февраля 1804 г. Дезертир из русской армии, перешедший на сторону польских повстанцев под руководством Т. Костюшко и, после поражения восстания, перебравшийся в Англию, был отправлен на каторгу за мелкую кражу. Впоследствии к нему присоединились Константин Милков, Даниил Детлов и другие подданные Российской империи, совершившие правонарушения в Великобритании. Всего уроженцев Российской империи среди них до середины XIX в. было не более полутора десятков:7 — 8 русских, 1 украинец, 1 финн и несколько выходцев из Прибалтики с немецкими и еврейскими фамилиями. В общее число россиян, проживавших в Австралии в это время, следует включить и моряков-дезертиров, бежавших с русских кораблей, посещавших Австралию в первой трети XIX в. В Австралии сейчас принято гордится предками-ссыльными. Кратко эти сентименты выражены в лозунге «Горжусь кровью каторжанина!» Поэтому выходцы из Российской империи могут гордиться, что они стояли у истоков австралийской нации.

Появление российской эмиграции на пятом континенте в XIX в. явилось существенным фактором развития русско-австралийских связей. В России тщательно следили за продвижением европейских держав в Тихом океане и появление австралийских колоний не осталось незамеченным. Большую роль в установлении российско-австралийских связей сыграли русские кругосветные экспедиции. Как писал, российский исследователь А. Я. Массов, маршруты кругосветных плаваний в политическом плане обозначали присутствие России в том или ином районе земного шара, а дипломатическая активность русских моряков нередко выступала в качестве отправной точки для налаживания политических, экономических и культурных связей. Это утверждение в полной мере можно отнести и к истории становления русско-австралийских отношений. В первой трети XIX века посещение российским флотом портов Австралии оставались не просто главным, но единственным каналом общения с английскими владениями на пятом континенте.

Начало русско-австралийских связей было положено с заходов в порт Сиднея шлюпа «Нева», который вместе со шлюпом «Надежда» принимал участие в первой русской кругосветной экспедиции И. Ф. Крузенштерна и Ю. Ф. Лисянского. Всего за 1803– 1849 годы австралийские порты посетило пятнадцать российских кораблей, в том числе знаменитые шлюпы «Восток» и «Мирный», открывшие в 1820 году антарктический континент. Среди выдающихся русских мореплавателей, посетивших Австралию можно назвать Ф. Ф. Беллинсгаузена, М. П. Лазарева, П. С. Нахимова, Е. Ф. Путятина и других. Посещавшие Австралию российские военные корабли воспринимались австралийцами как официальные представители Российского государства. Соответственно и приём их проходил по правилам, предусмотренных для встречи кораблей военно-морского флота.

В этот период Австралию посещали не только русские военные корабли, но и гражданские торговые суда, в первую очередь, принадлежавшие Российско-американской торговой компании. Особенно тёплый приём был устроен в августе 1814 года шлюпу «Суворов», зафрактованному Российско-Американской компанией для перевозки грузов в Новоархангельск. Русский корабль оказался первым, который привёз в Австралию долгожданное известие о свержении Наполеона и о вступлении союзных войск в Париж. По случаю победы в Сиднее был произведён салют, а русских моряков горожане радостно встречали на берегу.

В 20-е годы XIX века дружеские контакты в российско-австралийских отношениях продолжали развиваться. Помимо шлюпов «Надежда» и «Нева», порты зелёного континента посетили корабли русского флота «Рюрик» и «Аполлон» (1822), «Крейсер» и «Ладога» (1823), «Елена» (1825). Следует отметить, что контакты россиян и австралийцев носили, прежде всего, общегуманитарный характер. Как отмечал А. Я. Массов, «русское присутствие в южной части Тихого океана, несомненным подтверждением которого являлись русские открытия в тропической части тихоокеанского бассейна, так и заходы кораблей российского флота в порты Нового Южного Уэльса, воспринимались в Австралии как общепризнанная данность, не вызывающая никаких опасений и не требующая настороженно-оборонительной реакции».

На рубеже 20 — 30-х годов XIX века атмосфера в русско-австралийских отношениях начинает меняться. Австралийцы всё чаще стали задумываться над обеспечением собственной безопасности и защитой собственных колониальных интересов в Океании. Россия, наряду с Францией и США, стала восприниматься как угроза австралийским и британским интересам в этой части земного шара. Это немедленно сказалось и на состоянии отношений между Австралией и Россией. Антирусские настроения обозначились уже в начале 30-х годов в ходе визита в Сидней российского военного транспорта «Америка». Австралийская пресса обрушилась на Россию за деспотический режим правления, за подавление польского восстания, за Ункяр-искелесийский договор с Турцией и т.п. В 40-е годы из-за отсутствия прямых российских политических и торгово-экономических интересов в южной части Тихого океана связи между Австралией и Россией оказались прерванными.

Крымская война (1854–1856), разгоревшаяся за тысячи миль от Австралии и в которой австралийцы практически не участвовали, тем не менее, затронула население австралийских колоний, которое и морально, и материально поддерживало свою метрополию. Эта война оказала сильнейшее влияние на формирование образа России и русских в сознании австралийцев. Никогда прежде австралийские газеты не писали так много о России, и никогда прежде царское правительство не подвергалось такому массовому осуждению на многотысячных митингах. Массовая историческая память австралийцев об этой войне дожила и до наших дней, закреплённая в российских топонимах, туристических буклетах и популярных комментариях, а форт Денисон, построенный в Сиднее в годы Крымской войны, стал своего рода символом австралийских страхов перед «русской агрессией».

Столь резонансное восприятие в Австралии «русской угрозы» объясняется несколькими факторами. Прежде всего, война обусловила восприятие России как противника и агрессора. Образ русского врага, создававшегося в прессе и речах ораторов на митингах, был результатом умелого воздействия политиков на общественное сознание. Во-вторых, политический режим, господствовавший в России, создавал образ страны, как оплота самодержавной деспотии и тирании. Это давало англичанам и австралийцам возможность утверждать, что союзники ведут в Крыму благородную борьбу за дело гуманизма и свободы во всей Европе, а не воюют ради экономических и стратегических выгод. И, наконец, в это время широко были распространены этнические предрассудки и стереотипы, перенесённые англичанами на австралийскую почву. Такие выражения как «русский медведь», «орды русских варваров», «самая варварская нация в Европе», мелькавшие на страницах австралийской прессы, создавали совершенно неадекватный образ русского народа.

«Русские страхи», охватившие Австралию в годы Крымской войны принимали самые разнообразные формы. Некоторые газеты, например, на полном серьёзе обсуждали, на какой город, Сидней или Мельбурн, нападут русские, и какую форму примет это нападение — разрушение городов, их оккупация или они ограничатся только захватом золота в банках. Жителям австралийского побережья постоянно мерещились русские фрегаты и пароходы, а многие политические деятели повсюду видели «русских шпионов и эмиссаров». Порой паника принимала самый разнообразный характер — от страхов некого пьяного из Аделонга, который собирался покончить с собой, так как ему почудилось, что его захватили в плен русские, до массовой паники в Мельбурне 7 сентября 1854 года. Тогда жители города, приняв взрывы увеселительных хлопушек за пальбу пушек с криками «Русские!» бросились отражать несуществующее нападение.

Впрочем, не все австралийцы поддавались антирусскому психозу. Известный австралийский политик, священник Д. Лэнг на одном из митингов высказал сомнение в справедливости Крымской войны и призвал колонии не вмешиваться в разборки между Россией, Турцией и Францией. Многие австралийцы на примитивную антирусскую пропаганду отвечали своеобразным «чёрным юмором». Остроумные австралийцы присылали в редакции газет своё видение русских, доведённые до гротеска: «Эти ужасные русские, с их отвратительными усами и бородами, идут, чтобы разрушить наши дома и увести с собой женщин, превратить их в рабынь, обречённых питаться медвежьим жиром и салом». Другие предлагали надежные средства защиты от русских, например, расставить перины от кроватей по всему побережью для защиты от русских пушек. Не верили в «русскую угрозу» и австралийские политики. Они использовали её в своих интересах. Так губернатор У. Денисон, в честь которого назван главный «антирусский форт» в Сиднее признавал, что он занялся обороной Сиднея не от русских, а от «наших друзей французов и от наших родственников американцев».

Действительно «русская угроза» Австралии не имела под собой никаких реальных оснований. Единственное упоминание о возможных русских планах в отношении «зелёного континента» содержится в воспоминаниях писателя И. А. Гончарова, находившегося на фрегате «Паллада». По его словам, русские офицеры в разговорах предлагали совершить дерзкий набег на Австралию, но не были уверены, что фрегат выдержит столь длительное плавание. Историк А. Я. Массов, много лет занимавшийся проблемой российско-американских отношений, никаких официальных документов, подтверждающие планы рейдов к берегам Австралии в архивах не обнаружил.

Несмотря на то, что Крымская война проходила за тысячи миль от Австралии, она оставила заметный след в исторической памяти австралийцев. Этот след прослеживается в большом количестве русских топонимов — географических названий. Названия крымских мест, где проходили сражения, зафиксированы в географических названиях городов, гор, рек и улиц. Так название Альма носят не менее восьми городков, гор и речек. Города Балаклава и Севастополь встречаются во многих австралийских штатах. Крымские названия изобилуют среди улиц Мельбурна, Сиднея и других городов. Например, в Мельбурне, восточную часть города пересекают три главные магистрали — Балаклава, Инкерман и Альма, а между ними расположены улицы Одесса, Крым, две Альмы, Севастополь, Малахов, а также парк Альма. Многие парки и скверы украшают трофейные русские пушки, переданные австралийцам благодарной метрополией.

Конечно, появились эти названия как символы британских побед, но нами русскими они воспринимаются с гордостью, как символы героизма русских солдат и офицеров. Стоит надеяться, что историческая память будет предостерегать политиков от заблуждений и амбиций прошлого и способствовать развитию российско-австралийских отношений.

Валерий Николаевич Тимошенко – доктор исторических наук, заведующий кафедрой Отечественной и всеобщей истории Педагогического института ТОГУ, директор Центра изучения международных отношений в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Related posts:

В. Н. Тимошенко — Развитие межгосударственных отношений между Российской Федерацией и Республикой Корея (2012-2014 гг.). Андрей Анатольевич Фомин, Валерий Николаевич Тимошенко — Развитие американо-филиппинских отношений до Второй Мировой войны (1898-1941 гг.). Публичная лекция по истории Австралии состоялась во Владивостоке Открытая лекция по истории Австралии прошла в ТОГУ