Решение экономических проблем

В реализации пограничной политики России на рубеже XX – XXI вв. происходило повышение роли и значения дальневосточных приграничных территорий, что обуславливалось рядом причин.

В дальневосточном приграничье сосредотачивались источники повышенной опасности для ее территориальной целостности, концентрировались дестабилизирующие факторы обстановки, подрывающие безопасность страны, наиболее ярко проявлялись антироссийские виды экспансий из вне: демографическая, морская, экономическая, военная и другие, сохранялись предпосылки для формирования зон изоляции России от внешнего мира[1].

Дальний Восток РФ в новых условиях политической и экономической открытости государства оказался, чуть ли не в центре мировой экономической активности, наблюдавшейся на рубеже XX – XXI вв. в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Мощная сырьевая база Дальневосточного региона, наличие высококвалифицированных специалистов, перспективный рынок сбыта продукции – все это притягивало к Дальнему Востоку страны, именуемые «азиатскими тиграми».

Но особый интерес к региону проявляли те державы, которые только начинали развиваться и расти, в частности, Китай[2].

Одним из направлений реализации пограничной политики России на рубеже XX – XXI вв.  стало приграничное сотрудничество, под которым понимались согласованные действия федеральных органов исполнительной власти, органов исполнительной власти субъектов Российского государства, органов местного самоуправления, направленные на укрепление взаимодействия РФ и сопредельных государств в решении вопросов устойчивого развития приграничных территорий, повышения благосостояния населения приграничья, укрепления дружбы и добрососедства с этими государствами[3].

Межрегиональное и приграничное сотрудничество существенно дополняло возможности российской внешней политики на китайском направлении, значительно облегчало решение многих вопросов хозяйственного и культурного взаимодействия России и Китая[4].

Превращение российско-китайского приграничья в район устойчивого взаимовыгодного хозяйственного и гуманитарного сотрудничества объективно несло для России позитивный характер, став одним из базовых факторов не только экономического подъема дальневосточных регионов, но и обеспечения военно-политической безопасности России[5].

В период последнего десятилетия XX века произошли значительные изменения в международно-правовом оформлении отношений между РФ и КНР. Прежде всего, 16 мая 1991 г, было подписано Соглашение между Союзом Советских Социалистических Республик и Китайской Народной Республикой о советско-китайской государственной границе на ее Восточной части. Этот сухопутный участок Государственной границы РФ всегда был самым протяженным (4200 км) по сравнению с другими участками, граничащих с Россией стран. Для России открылась реальная возможность превратить границу с Китаем в границу взаимовыгодного сотрудничества и мира[6].

После первой российско-китайской встречи на высшем уровне, состоявшейся в ходе официального визита Президента Российской Федерации Б.Н.Ельцина в Китайскую Народную Республику (1992 г.), отношения между Россией и Китаем стали развиваться по восходящей линии.

В августе того же года в Москве прошло двухдневное совещание российско-китайской Межправительственной комиссии по торговле, экономическому и техническому сотрудничеству, возглавляемой вице-премьерами двух стран А.И.Шохиным и Тянь Цзиюнем. В ходе совещания были подписаны следующие документы: протокол о двусторонней торговле, экономических и научно-технических отношениях с учётом приграничной и межрегиональной торговли; договоренности о развитии сотрудничества во всех сферах, в том числе совместные действия на рынках третьих стран; двустороннее соглашение о китайской рабочей силе в России.

К этому времени создались благоприятные условия для ускоренного развития торгово-экономических связей между Россией и Китаем. Положительные тенденции в развитии этих связей были отмечены и российскими учеными. Так, В. Мясников в 1993 г. подчеркивал, что определяющим в этом плане стало снятие всякого рода политических препятствий для приграничных связей после российско-китайской встречи на высшем уровне. Более того, всестороннее развитие этих связей было призвано играть важную роль в деле укрепления дружбы и добрососедства между нашими странами .

В первую половину 90-х гг. КНР становится одним из основных внешнеторговых партнеров России, в частности. Дальневосточного региона.

Наряду с благоприятными факторами в торгово-экономических связях между Россией и Китаем существовало и немало проблем. Одна из них связана со слабостью экспортной базы российского Дальнего Востока. Это приводило к почти исключительно сырьевой направленности экспорта.

В 90-е годы Китай становится одним из самых крупных клиентов военно-промышленного комплекса России, в том числе и продукции предприятий Дальнего Востока. С 1992 года китайские специалисты под предлогом ознакомления с системами оружия для последующей закупки посетили множество военных заводов РФ, на которых россияне испытывали хроническую нехватку денежных средств из-за отсутствия государственных заказов и финансирования.

Как пример военной заинтересованности Китая можно привести выставку и демонстрацию боевых возможностей российского оружия на полигоне в уезде Чанпин в 1993 году. Несколько сот специалистов китайского военно-промышленного комплекса (ВПК) и военных исследовательских институтов изучали образцы наступательных вооружений. Одновременно с выставкой в Пекине были проведены сборы руководящего состава НОАК по вопросам военно-технического прогресса, участников которых вместе с работниками ВПК (всего более 2,5 тыс. человек) привозили для знакомства с выставленными образцами российского оружия. Китай ничего не закупил из вооружения, однако в максимальной степени собрал интересующую информацию о нем[7].

Особое место в российско-китайских отношениях стали занимать межрегиональные прямые и приграничные связи. Особую активность в развитии контактов проявили северо-восточные провинции Китая, которые не хотели отставать от приморских и южных районов в проведении политики открытости и расширения связей с внешним миром. На этой основе в Дунбэе была принята и выполнялась политика открытости приграничных районов, нацеленная прежде всего на российское приграничье. Для Сибири и российского Дальнего Востока экономические связи с Китаем также имели непреходящее значение, особенно с учетом той ситуации, которая складывалась в этих регионах[8].

В 1992 г. Государственный совет КНР объявил четыре сопредельных с Россией города (Маньчжурия, Хэйхэ, Суйфэньхэ и Хуньчунь) «городами приграничного сотрудничества». С этого времени китайская сторона начала активно ставить вопрос о совместных «зонах свободной торговли» на границе в районе основных пунктов пропуска.

Однако приграничное сотрудничество между административными образованиями Дальнего Востока России и северо-восточных провинций Китая в 90-х годах XX века носило несистематический, непланомерный характер и было основано на инициативе отдельных структур и предпринимателей Китая[9].

Нестабильность экономического сотрудничества стала предметом обсуждений глав государств в ходе различных встреч, переговоров и посланий. В письме Президента России Б.Н. Ельцина Председателю КНР Цзян Цзэминю, переданном в январе 1994 г. Министром иностранных дел России А.В. Козыревым, содержалось предложение об установлении между Россией и Китаем отношений более конструктивного партнерства. Оно совпадало с китайской концепцией строительства между странами отношений долгосрочного, стабильного, добрососедского, дружественного, взаимовыгодного сотрудничества.

В начале 1994 г. в Государственной Думе России состоялись парламентские слушания по проблемам российско-китайских отношений. В ходе их был сделан главный вывод, которых состоял в следующем: дальнейшее развитие сотрудничества с Китаем отвечало долгосрочным интересам России. В целях подключения российской экономики к интеграционным процессам в Северо-Восточной Азии и АТР — двусторонние торгово-экономические связи становились приоритетными. При этом особо подчеркивалось, что развитие отношений с КНР тесно связано с государственной стратегией преобразования районов Сибири и российского Дальнего Востока.

Посещение главой российской правительственной делегации B.C. Черномырдиным крупнейшего города и порта Дунбэя  во время его официального визита в КНР в начале 1994 году стало еще одним убедительным подтверждением того серьезного внимания, которое обращалось в России на сотрудничество с Северо-Востоком Китая, на изучение и использование китайского опыта в создании зон технико-экономического развития и специальных экономических зон. Находясь в Даляне, B.C. Черномырдиным заявил о своей уверенности в том, что активная работа руководства двух стран приведет к ускорению экономического сотрудничества, особенно регионального.

Содействие укреплению и дальнейшему развитию на основе равноправия и взаимной выгоды торгово-экономических и научно-технических связей прежде всего на межрегиональном уровне стало главной задачей генеральных консульств России в различных городах приграничных провинций Китая.

Осознавая важность прямого сотрудничества между районами, предприятиями и организациями, контактов между людьми по обе стороны границы в условиях проходивших реформенных процессов, правительства двух государств приняли решение об учреждении на взаимной основе генеральных консульств, соответственно, в городах Шэньян и Хабаровск. Консульский округ генконсульства РФ в Шэньяне обеспечивал три провинции Дунбэя — Северо-Восточного Китая. Следующим шагом стала взаимная договоренность об открытии отделения российского генконсульства РФ в Харбине и китайского во Владивостоке. В результате этих шагов консульский округ РФ в Шэньяне включал всю полосу китайско-российской границы в ее восточной части. А это две крупные провинции региона — Хэйлунцзян и Цзилинь, а такое огромное количество открывавшихся пунктов пропуска, городов и районов Северо-Восточного Китая.

Актуальность проблем приграничного сотрудничества освещалась и в ходе официального визита в Российскую Федерацию Председателя КНР Цзян Цзэминя по приглашению Президента России Ельцина Б.Н. в сентябре 1994 года[10].

В ходе этого визита была подписана Совместная российско-китайская декларация и Совместное заявление, предусматривающие не нацеливание стратегических ядерных ракет друг против друга и неприменение первыми ядерного оружия. Стороны также подписали: Соглашение между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой о российско-китайской государственной границе на ее Западной части. Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Китайской Народной Республики о сотрудничестве и взаимной помощи в таможенных делах. Протокол между Правительством Российской Федерации и Правительством Китайской Народной Республики о торгово-экономическом сотрудничестве в 1994 году. Протокол между Правительством Российской Федерации и Правительством Китайской Народной Республики о плавании судов из реки Уссури в реку Амур мимо города Хабаровска и обратно.

На переговорах был достигнут прогресс в подходах к пониманию взаимного сокращения вооруженных сил и укрепления доверия в военной области в районе границы. Главы государств выразили стремление вести дело к сокращению вооруженных сил в этом районе до минимального уровня и впредь прилагать усилия к тому, чтобы граница между двумя странами оставалась границей мира, спокойствия и совместного развития[11].

Итогом совместной работы в этой области стало Соглашение между Правительством РФ и Правительством КНР о предотвращении опасной военной деятельности от 12 июля 1994 года. Данный документ получил широкий резонанс в политических и военных кругах России, вызвав множество вопросов. Они непосредственно касались не только мер взаимного доверия в районе российско-китайской границы, но и проблем обеспечения обороноспособности и национальной безопасности Российского государства.

В Соглашении главным положением определялось, что обе стороны должны были отвести свои боевые части на сто километров от границы. Можно совершенно определенно сказать, что это решение российского руководства не в полной мере отвечало интересам безопасности России. Если китайская армия отводилась от границы по дорогам в уже заранее подготовленные позиции, то российским частям пришлось бы отходить в тайгу и болота, создавать заново всю инфраструктуру, и обошлось бы это, по самым приблизительным подсчетам, чуть дороже, нежели содержание Дальневосточного и Забайкальского военных округов вместе взятых.

Поэтому российская сторона пошла в основном по пути максимального сокращения Вооруженных Сил вдоль государственной границы. Это сразу же отразилось на социально-экономической и демографической обстановке в приграничных районах Дальнего Востока. В поселках, где были расположены воинские части, местные жители в основном занималось хозяйственным и бытовым обеспечением войск. Занятость населения хоть и не в полной мере, но обеспечивалась. После сокращения войск были оставлены не только военные городки и укрепрайоны, но и инфраструктура вблизи лежащих поселков, которая содержалась в основном за счет Вооруженных Сил России. Кроме того, местное население таких районов оказалось «брошенным на произвол судьбы», незащищенным перед преступностью и с чувством страха перед китайским соседом. Единственным, кто остался на границе вместе с населением были пограничники. На них и легла основная нагрузка обеспечения безопасности государства на границе.

Одним из важных элементов китайской концепции развития сотрудничества в Северо-Восточной Азии (СВА) было создание в регионах, приграничных с российским Дальним Востоком, районов совместного освоения.

Китайская сторона исходила из того, что наиболее благоприятным потенциалом в экономико-географическом и геополитическом измерениях обладают территории, находящихся в центре взаимодействия крупных геополитических объектов и на пересечении связывающих их транспортных путей. В этом плане очень высоким потенциалом обладал, по их мнению, район на стыке российской  (Хасанский район Приморского края), китайской (гор. Хунчунь провинции Цзилинь) и корейской границ. Провинциальное Цзилиньское руководство и центральное Китайское руководство уделяли пристальное внимание вопросу создания в этом регионе зоны совместного освоения. Проект «Туманган» предусматривал создание транспортного пути из Северо-Восточной Азии в Европу[12].

Планировалось, что основная грузоперевозочная артерия пройдет на стыке границ трех стран — России, Китая и КНДР. Площадь предполагаемой зоны должна была составить примерно тысячу квадратных километров, объединив треугольником торговых связей китайский город Яньцзы, северокорейский Чхончжин и российский Владивосток. Создание такой зоны давало Северо-Восточному Китаю прямой выход к Японскому морю и сокращало расстояние между Японией и Северным Китаем почти на 2 тыс. км. Однако на фоне защиты национальных интересов России на российско-китайской государственной границе проект «Туманган», поддерживаемый в основном московской экономической элитой, можно сказать, стал разменной монетой в политических играх местных властей Приморского края. Например, высказывалась мысль о том, что во избежание будущих политических и пограничных трений с Китаем необходимо предоставить ему выход к Японскому морю, учитывая при этом политические и экономические интересы России[13].

Одним из направлений российско-китайского приграничного сотрудничества стало создание специальных экономических зон (СЭЗ), Идея создания свободных экономических зон предполагала максимально сократить или упростить режимные ограничения на въезд, выезд и временное пребывание, передвижение лиц и транспортных средств, ведения хозяйственной, промысловой и иной деятельности в пограничной зоне. Цель СЭЗ главным образом заключалась в активизации внешнеэкономической деятельности и расширении экспортного производства с помощью привлечения иностранных и российских инвестиций, передовой техники, технологии, управленческого опыта.

По существующей к тому времени в мировой практике оценке стран по степени риска для иностранных капиталовложений Япония, Китай, Южная Корея входили в первую десятку. Россия занимала лишь 129-е место. На региональное распределение иностранных инвестиций основное влияние оказывали степень развития промышленной и транспортной инфраструктуры, а также наличие свободных экономических зон. В российском дальневосточном регионе было создано две СЭЗ: «Находка» и на Сахалине.

75 % всех совместных российских и иностранных предприятий было сосредоточено в южной прибрежной части Дальнего Востока, из них третья часть регистрировалась в этих СЭЗ.

В целях активного развертывания правительством политики экономических реформ и открытости, подготовки условий перехода от бартерной торговли с Россией на расчеты в конвертируемой валюте, более активного и широкого взаимопроникновения экономик к концу 1992 года на российско-китайской границе были созданы такие зоны в провинции Хейлунцзян (гор. Суйфэньхэ, Хэйхе, Маньчжурия).

К середине сентября 1992 г. в Хэйхэской городской зоне пограничного экономического сотрудничества (ГЗПЭС) уже действовало более 4000 инвестиционных групп из других районов Китая и остального мира. Основным направлением их деятельности был Дальний Восток, Быстрыми темпами шло освоение и экономической зоны в Суйфэньхэ площадью свыше 5 га, для расширения приграничной торговли с Россией[14].

По общему объему торговли на уровне семи-восьми миллиардов долларов Китай в 1993 году стал вторым после Германии торговым партнером России. При этом почти 75 % всей российско-китайской торговли осуществлялось в форме мелкой коммерции вдоль границы. Уже к 1994 году на Дальнем Востоке было зарегистрировано около 800 совместных или чисто китайских предприятий. В Российской Федерации, несмотря на относительно большое видовое разнообразие «заявленных» СЭЗ, в 90-х годах XX века необходимая законодательно-правовая база была несовершенна. В дальневосточной части страны одной из первых, еще в октябре 1990 г., статус такой зоны был придан небольшой территории на юго-востоке Приморского края — в пределах двух единиц низового административно-территориального деления: Партизанского района и территории, подчиненной Находкинской городской администрации.

Хабаровский край также предпринимал попытки формирования транспортно-торговых зон «Ванино» и «Советская Гавань». Администрациями краевых центров Дальнего Востока была подготовлена первичная документация на создание беспошлинных торговых зон при аэропортах Хабаровска и Владивостока. Наиболее существенным комплексом ресурсов для целей структурной перестройки хозяйства располагал Приморский край. Кроме СЭЗ «Находка», только в Южном Приморье предполагалось реализовать крупномасштабные проекты «Туманган» и «Большой Владивосток». Для создания СЭЗ в границах административного района Еврейской автономной области готовился пакет необходимых документов.

Однако не было сделано сколько-нибудь крупных практических шагов в реализации принятых планов. Наиболее существенной причиной такого положения, кроме отсутствия собственных стартовых капиталов, являлись также невозможность обеспечения гарантий для соблюдения декларируемых льгот и безопасности для инвестиций, привлекаемых из-за рубежа[15].

В целом же развитие СЭЗ на востоке России не поспевало за быстро растущими политическими и экономическими требованиями в странах АТР к подобным образованиям.

Несмотря на внешне кажущуюся благополучную картину в вопросах претворения в жизнь идеи создания СЭЗ, к 1995 году активность иностранных инвесторов значительно снизилась. Основными причинами, негативно влияющими, например, на деятельность СЭЗ «Находка», стали нестабильная политическая ситуация в стране и несовершенство нашей налоговой политики. Так, в период существования этой зоны размеры налогообложения трижды менялись.

По данным аналитического исследования, проведенного в Тихоокеанском пограничном округе в 1995 году, деятельность СЭЗ «Находка», совместных предприятий на Дальнем Востоке сопровождалась тенденциями укрепления негативных процессов, постоянно осложнявших работу как самих предприятий и экономической зоны, так и войск пограничного округа. Основой этих тенденций стали обострение криминогенной обстановки в районах создания СЭЗ и СП, а так же рост контрабандной деятельности на участке округа[16].

Примером успешного осуществления задач приграничных связей явилась в те годы деятельность администрации Амурской области. На основе разработанной экономистами области «Стратегии сотрудничества Амурской области с субъектами Китайской Народной Республики» в начале 90-х годов XX века проводилась активная работа по заключению соглашений «О всестороннем сотрудничестве» с правительством провинции Хейлунцзян и «О торгово-экономическом сотрудничестве» с правительством г. Шанхая, ежегодных протоколов «О приграничном сотрудничестве» с правительством г, Хэйхэ. Главной целью этих соглашений являлось обеспечение взаимовыгодного экономического сотрудничества области, городов и районов, особенно приграничных, предприятий и организаций с субъектами КНР. В целом успешно достигались и другие задачи. Это — дальнейшее укрепление добрососедских отношений, стимулирование развития экономики области за счет внешнеэкономических связей (рост экспорта амурских товаров, привлечение инвестиций, использование рабочей силы в тех отраслях, где была нехватка российских работников), расширение масштабов хозяйственного взаимодействия, развитие внешней торговли между предприятиями области и КНР, научно-техническое, производственное сотрудничество в промышленности, строительстве, сельском хозяйстве, развитие международного туризма.

Совместными усилиями руководства Амурской области и сопредельного округа Хэйхэ с начала 90-х гг. были созданы необходимые предпосылки для развития приграничной торговли. Из трех организованных пограничных переходов, самым крупным и наиболее значимым на Дальнем Востоке стал Благовещенск — Хэйхэ. Потенциальные возможности всех трех погранпереходов в Амурской области по пропуску грузов составляли около 1100 тыс. тонн, по пропуску пассажиров — 850 тыс. человек в год. Но эта внешнеторговая инфраструктура использовалась соответственно лишь на 15% и 40%[17].

Получили развитие речные порты, приграничная таможенная и транспортная инфраструктура. Аэропорту Благовещенска Правительством России был присвоен статус международного. В совокупности все это создавало в те годы благоприятные перспективы для развития международных связей, увеличения объемов российско-китайской приграничной и межрегиональной торговли . В первой половине 90-х гг. и в экономической практике Китая появились такие понятия как «прямая трансграничная торговля» и «народная торговля».

Первое понятие означало оптовую, мелкооптовую и розничную торговлю китайскими товарами, осуществляемую китайскими же фирмами на территории РФ. Понятие «народная торговля» означало способ продвижения китайской продукции, главным образом товаров народного потребления, на рынки РФ путем использования туристического канала. При этом подразумевалось, что китайцы в качестве физических лиц по этому каналу перемещают через границу небольшие партии товаров и самостоятельно реализуют их на наших рынках. За счет массовости достигался экономический эффект, ощутимый даже в масштабах государства. Более того, за эти десять лет отчетливо проявлялась тенденция активного привлечения российских граждан (прежде всего безработной молодежи) для перевалки товарных партий китайских грузов[18].

Однако со второй половины 1993 г. в межрегиональных связях обнаружилась тенденция к спаду товарооборота, сокращению количества заключаемых сделок и процента выполнения заключенных контрактов. А в первой половине 1994 г. уровень товарооборота снизился более чем на 40% по сравнению с аналогичным периодом 1993 г. Общая доля России в торговом сотрудничестве с КНР по итогам 1995 г. составила лишь 1,95%. Несмотря на территориальную близость двух государств, Россия для китайцев интереса как торговый партнер не представляла и занимала только восьмое место в списке стран, с которыми Пекин вел торговлю[19].

Причины падения интереса в наших странах к сотрудничеству друг с другом возможно заключались в том, что к этому времени завершился этап экстенсивного развития двусторонней торговли, в основе которой лежали преимущественно торговые сделки, заключаемые на бартерной основе, В условиях нехватки твердой валюты, определенной разобщенности участников внешнеэкономической деятельности как в России, так и (в меньшей степени) в Китае такая форма сотрудничества устраивала обе стороны и даже приносила сравнительно большие выгоды, позволяла решать сиюминутные потребности. Однако потенциал таких примитивных форм экономических взаимоотношений как, в частности, «челночная торговля», в силу многих причин быстро исчерпывался. Кроме того, региональная торговля, несомненно, требовала определенной поддержки и регулирования со стороны государства, а в России она, в отличие от Китая отсутствовала. Была слабо развита законодательная основа межрегионального сотрудничества и приграничных связей, юридическая база разграничения прав и полномочий между федеральными и местными органами власти. Постоянно меняющиеся и растущие цены на продукцию, удорожание транспортных расходов делали бартер невыгодным и практически невозможным, а ведь он составлял до 90 % объемов межрегионального товарооборота.

В целом возникла необходимость выработки своего рода кодекса поведения, правил и принципов двустороннего торгово-экономического сотрудничества на региональном уровне, которые позволяли бы координировать ценовую политику, улучшить информационно-статистическую работу.

На втором заседании Межправительственной российско-китайской комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству, состоявшемся в Пекине 25-26 мая 1994 г., стороны решили разработать меры, направленные на перевод российско-китайских деловых связей на новый, более высокий уровень, отвечающий практике и нормам международной торговли. При этом в сферу сотрудничества предлагалось вовлекать крупные и средние предприятия и компании обеих стран, сохранять такие вспомогательные экономические формы взаимоотношений, как бартерная, компенсационная, местная и приграничная торговля, производственная кооперация. Комиссия подтвердила наличие мощного потенциала технико-экономического сотрудничества в области топливно-энергетического комплекса, космоса, авиации, металлургии, машиностроения, легкой и текстильной промышленности, сельского хозяйства, конверсии оборонной промышленности, в сфере промышленных технологий и передовых достижений науки и техники, а также в деле совершенствования инфраструктуры приграничных районов, включая погранпереходы, порты, автомобильные и железные дороги.

С целью решения вопроса об облегчении индивидуальной коммерческой деятельности жителей приграничных районов России в июне 1999 г. путем обмена нотами было заключено российско-китайское Соглашение об организации упрошенного пропуска российских граждан в китайские части торговых комплексов, действующих по китайскую сторону российско-китайской границы[20].

К этому времени в структуре российского экспорта в Китай произошли изменения, свидетельствующие об уменьшении сырьевой направленности поставок. К 1998 г. доля машин и оборудования превысила 25% экспорта РФ. Рост экспорта машин и оборудования произошел в основном за счет поставок комплектного оборудования для объектов, сооружаемых в КНР российскими организациями в соответствии с межправительственными соглашениями. В 1998 г. объем торговли технологиями составил более 1,5 млрд долларов. Российские организации оказывали техническое содействие в проектировании, сооружении и эксплуатации в Китае 13 объектов обшей стоимостью 3 млрд долларов. В 1998 г. объем поставок в рамках технического содействия составил 300 млн. долл.[21]

Следует отметить, что китайская сторона, используя мощные людские ресурсы, принимала активные меры по расширению своего промышленного потенциала, ориентированного в основном на российское сырье. Процесс развития приграничных связей с Россией китайское руководство рассматривало как дополнительную возможность для приобретения стратегического сырья в интересах дальнейшего совершенствования собственного военно-промышленного комплекса. По мнению губернатора Хабаровского края В.И. Ишаева, «Китай иногда пытался улучшить свое экономическое и политическое положение за российский счет»[22]. Такое положение дел становилось очевидным. И можно отметить, что российская сторона не создавала этому существенных препятствий.

На фоне благоприятных тенденций развития политических, экономических, пограничных, культурных связей России и Китая в последнем десятилетии прошлого века стала ярко выделяться проблема экологической безопасности.

Источник ЦИМО АТР

Related posts:

Самохин А. В. — Территориальные проблемы в Азиатско-Тихоокеанском регионе и позиция России В. Н. Тимошенко — Восточноазиатское сообщество и его перспективы для России и стран АТР Против России действует единый фронт лжеисториков О нас