20 марта, 2013 «Нет такой идеологии, на которой не лежала бы классовая печать». Мао Цзэдун
Зачастую небольшой осколок давно минувших дней позволяет нам с необычайной яркостью увидеть современность будто под рентгеновскими лучами. Письма, мемуары, стенографические отчеты, циркуляры и многие другие исторические источники позволяют нам не только реконструировать прошлое, но и во многом постичь настоящее. Особенно, если одной из черт политической жизни современности является создание исторического мифа под названием «Царская Россия, которую мы потеряли» и увязывание его элементов с идеологией господствующих слоев и правящей партии. Посему мне хотелось бы продемонстрировать читателям один небольшой документ, снабдив его краткими комментариями.
Этим небольшим документов является письмо, касающееся биографии видного революционера Павла Ивановича Кларка – человека во всех отношениях замечательного. Народоволец, проведший большую часть своей жизни на каторге, в ссылке и эмиграции; один из руководителей Читинской республики в 1905-1906 гг.; один из основателей Коммунистической партии Австралии; директор музея Эрмитаж; наконец-таки, отец четверых детей, воспитавший вдобавок пятерых детей сына, зверски убитого белогвардейцами в Чите в 1918 году… Будучи уже в преклонном возрасте, Павел Иванович вступил во Всесоюзное общество политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Комиссия, проводившая анализ информации о его революционной деятельности, столкнулась с весьма нелицеприятным фактом – оказывается, в 1901 г. Особое присутсвие выслало Кларка из Иркутска ввиду растраты 13 тысяч рублей (суммы по тем временам огромной). Кларк был лишен права занимать выборные должности в течение трех лет и проживать в Енисейской губернии. Однако сам Павел Иванович в анкете указал эту высылку в числе политических репрессий. Кому верить? Ясность в дело внес А.Г.Белоусов – известный народоволец, политический ссыльный, ставший свидетелем тех событий. Далее приводится текст его письма в контрольно-конфликтную комиссию Общества политкаторжан:
«<…> Я был осужден в 1887 г. по последнему народовольческому процессу (так называемый процесс 21-го, по делу Германа Лопатина) в ссылку на поселение, которую отбывал в Калымске Якутской области. Лет через 10 я получил возможность переехать в Иркутскую губернию,а затем и в Иркутск, где при содействии Кларка поступил на службу в городскую управу, в которой Кларк занимал место секретаря, а также секретаря Думы». Известно, что в ссылке многие революционеры занимались просветительской, благотворительной и иной общественной деятельностью, стремясь использовать свои знания как для революционного воспитания масс, так и для их непосредственной защиты от произвола власти. Неудивительно, что Кларк, имевший высшее образование, занимал столь видные общественные должности.
«Кроме меня и Кларка в городской управе служили еще несколько человек ссыльных. Эта группа при энергичном участии Кларка провела несколько весьма существенных нововведений в городском хозяйстве, сильно задевших интересы некоторых сленов управы, особенно Игуменова, заведывавшего понтонным мостом через реку Иркут, плашкотом, скотобойней и другими отделами городского хозяйства. Понтонный мост, например, до нововведений в будни давал ежедневно управе доход от 15 до 18 руб. и в праздники до 45 руб., в первый же день после после установления нововведений управа получила 130 руб., во второй 140 руб.,а в первый же праздник – 230 руб. И дальше эти цифры увеличивались (цифры эти запомнились благодаря резкой разнице). То же самое получилось на скотобойне, куда я перешел заведующим, а также в других отраслях. Таким образом, Игуменов оказался под контролем чуть не во всех областях своей деятельности, а главным виновником этого считал Кларка». Насколько мы можем судить, казна Иркутской управы выиграла от нововведений в разы, но ровно на столько же уменьшились доходы чиновников, присваивавших, как бы сказали сейчас, «доходы муниципального бюджета».
«Мне пришлось оставить службу в городской управе после грубых замечаний городского головы Жарикова, Кларк же продолжал служить и чем-то восстановил против себя еще одного члена управы, Белоголового; Игуменов и Белоголовов повели кампанию об устранении Кларка со службы в городской управе и написали доклады в городскую управу и в Думу, взвалили на него массу дутых обвинений – в растрате, взяточничестве и т.д. За эти доклады Кларк привлек их к суду, добившись на то разрешение Думы. Помимо указанной мною выше причины озлобления против Кларка, была еще одна – Кларк, как секретарь управы и Думы, был в курсе всех городских дел и давал сведения политическому ссыльному Ивану Ивановичу Попову, издававшему местную газету. Суд приговорил Игуменова к 8 месяцам ,а Белоголового к 4 месяцам высылки». Казалось бы, виновные осуждены, репутация восстановлена, городская казна сохранена, чего же более? Ан нет, не все так просто…
«Попав в затруднительное положение, Игуменов и Белоголовов прибегли к помощи губернатора. Здесь дело пошло на лад: можно было обойтись без всякого суда, а расправиться административно. И хотя фигурировали обвинения уголовного характера, дело было покончено без огласки и Кларк, как зловредный противогосударственный элемент, был живо выпровожен из Иркутска, а судебное дело заглохло и оба члена управы избавились от высылки».
Вот такой печальный финал. Не правда ли, до боли напоминает о чем-то? О чем-то живом и повседневном… Например, о призыве единороссов сплотиться в «Народном фронте» вокруг «Единой России» и вместе с ними совершенствовать систему. О теории и практике борьбы с коррупцией. Об игнорировании невыгодных для правящих слоев решений судов. О внесудебных расправах с теми, кто может пролить свет на злодеяния высоко — и менее высокопоставленных лиц. Об отношении к оппозиции. О наивной вере довольно значительного количества граждан, что любое государство можно изменить к лучшему, если продвигать в органы управления хороших и честных людей…
Эти события более чем столетней давности крайне рельефно показывают преемственность николаевской монархии и «новой России». Те же методы, те же уловки и ухищрения, та же бешеная ненависть ко всему, что в какой-то мере может посягать на власть, обеспечивающую сохранность собственности, добытую угнетением, а то и прямым воровством. Разница – только в названии. «Самодержавная монархия» и «суверенная демократия»… На деле – классовое господство крупных собственников за счет угнетения широких слоев трудящихся. Как здесь не вспомнить замечательную мысль Маркса о том, что «рабочий класс не может просто взять в руки готовой государственной машины и пустить ее в ход для своих собственных целей». «Революция должна разбить ее, эту готовую машину, и заменить новой» — продолжил Ленин в «Государстве и революции». Какая судьба постигла самодержавие в России – известно. А вот какая судьба постигнет его преемников – зависит от нас.
P.S. Цитированное письмо А.Г.Белоусова находится в личном деле П.И.Кларка, которое хранится в Государственном Архиве Российской Федерации (ГАРФ) – фонд 533, опись 2, дело 822.
С.В.Сливко, секретарь крайкома КПРФ.
«Народный авангард Хабаровского края» № 2, 2013
Опубликовано в