11 февраля, 2020 
Мы уже проводили предварительный анализ того, каким будет 2020 год на корейском полуострове, и то, что происходит сейчас, показывает: тренд на ужесточение позиции без разрыва диалога, который мы видим, оказывается верен.
Напомним, что в последние дни 2019 года в КНДР прошел пленум ЦК ТПК, на котором было принято несколько важных решений. Главное из них может быть сведено к следующему: после двух лет надежд стало понятно, что в сложившейся международной обстановке об отмене санкций не стоит и мечтать. Это значит, что в своей стратегии на следующий период КНДР следует исходить из худшего варианта (затягивания санкционного режима и невозможности разрешения проблем путём диалога), что подразумевает продолжение концентрации внимания на экономике в сочетании с закручиванием гаек в идеологическом секторе и более жестком диалоге с США. КНДР считает себя не обязанной соблюдать мораторий и пообещала, что в скором времени мир увидит новое стратегическое оружие.
Затем один из ведущих дипломатов Севера, советник МИД КНДР Ким Ге Гван 11 января 2020 г. опубликовал заявление для печати, где прокомментировал ажиотаж СМИ РК по поводу того, что Дональд Трамп поздравил Ким Чен Ира с днем рождения через начальника управления национальной безопасности при президенте РК Чон Ый Ёна. «Южная Корея, которая является не членами одной семьи, ведет себя опрометчиво и пытается заявлять, что поздравление пришло через них как посредников, хотя канал связи был двусторонним». Назвав действия Сеула «легкомысленными», Ким Ге Гван сказал, что Южная Корея не оставляет надежд на посредническую роль в диалоге между КНДР и США. «Южнокорейским властям не следует тешить себя несбыточными мечтами о том, что КНДР вернётся к диалогу из благодарности за поздравление с днём рождения», — подчеркнул советник МИД КНДР.
Однако более важным был иной пассаж: да, «наш председатель Госсовета и президент Трамп имеют не плохие дружеские отношения», но «питать надежду, что на фоне таких дружеских отношений мы снова будем возвращаться к диалогу с США, или остроумничать, чтобы направлять атмосферу на такую сторону, — это глупая идея». Северокорейская сторона пойдёт своим путём, и переговоров о снятии части санкций в обмен на полную денуклеаризацию и одномоментное закрытие ядерной программы Севера больше не будет. Реализация диалога между КНДР и США возможна только при полном согласии США на северокорейские требования, которые, напомним, заключаются в смягчении, а затем и снятии санкций в обмен на меры поэтапной денуклеаризации. «Однако мы в курсе дела, что США не готовы к этому и в то же время не в силе так поступать».
Это было не единственное заявление в данном стиле. 21 января 2020 г. советник постоянного представительства КНДР при Отделении ООН в Женеве Чу Ён Чхоль заявил, что Пхеньян не видит необходимости соблюдать договорённости с Вашингтоном, поскольку США продолжают враждебную политику в отношении КНДР: «Если США продолжат подобную политику, то денуклеаризация Корейского полуострова никогда не произойдёт, а если Вашингтон предпримет попытки навязать свои требования и будет настаивать на введении санкций, то КНДР будет вынуждена пойти «другим путём».
Чу Ён Чхоль повторил, что так как власти США подвергают Северную Корею воздействию «жесточайших и негуманных санкций», республика не считает далее себя связанной обязательствами о введении моратория на ядерные и ракетные испытания. «Теперь, когда стало ясно, что США не отказались от своего стремления блокировать развитие КНДР и задушить ее политическую систему, мы не видим оснований, чтобы и далее быть связанными в одностороннем порядке обязательствами, которые другая сторона не выполняет».
Затем произошла смена команды, отвечавшей за внешнюю политику страны. Министра иностранных дел Ли Ён Хо, карьерного дипломата, заменил Ли (нередко пишут Ри) Сон Гвон, который ранее занимал различные должности в министерстве обороны КНДР, а в последние годы возглавлял Комитет по мирному объединению, представляя Пхеньян на переговорах по вопросам межкорейского сотрудничества.
В своём выступлении в качестве министра на приёме для зарубежных дипломатов, проводившемся накануне Нового года по лунному календарю, Ли Сон Гвон подчеркнул готовность КНДР совершить «лобовой прорыв», усилив «уверенность в своих силах» для решения внешних проблем, в соответствии с решениями, принятыми на Декабрьском пленуме ЦК ТПК.
Ли Су Ён, куратор внешней политики в ЦК, также был заменен на Ким Хён Чжуна: это опытный дипломат и бывший посол в Москве.
Заменили и министра обороны Но Гван Чхоля, который в декабре 2019 г. поднялся до члена Политбюро. Новый министр — Ким Чон Гван, который ранее руководил основными строительными проектами, включая туристические комплексы Вонсан-Кальма и Яндок. Однако стоит помнить, что в военной иерархии КНДР министр обороны стоит на третьем месте после начальника политуправления и начальника Генштаба, отвечая за финансовые, тыловые и логистические вопросы. В этом контексте и с учетом роли армии в экономике страны назначение на этот пост главного военного строителя по меньшей мере ожидаемо.
Эксперты Запада уже начали делать по этому поводу выводы класса «КНДР возвращается к политике двухлетней давности», «МИД проиграл в противостоянии с военными» или «теперь всех отставленных репрессируют», но автор не был бы столь безапелляционен. Скорее речь идет о том, что в КНДР есть люди с разным мнением по поводу тактики (стратегию все равно определяет лидер) и в зависимости от смены курса задачу поручают приверженцам данной линии, в то время как их оппоненты уходят на второй план.
Еще можно обратить внимание на то, что новый курс пока не объявляли, как не было и действий, которые бы обозначали подобную смену курса, многочисленные митинги в поддержку решения пленума, как и статьи в газетах в данном случае не в счет: они сопровождают каждое политическое решение такого размаха. СМИ РК отметили и то, что несмотря на тон, в заявлениях Кима и Чу не содержалось каких-либо угроз.
У автора складывается мнение, что северяне на самом деле выжидают: “Дверь закрыта, но не заперта на ключ”. В эту дверь могут постучать США с новыми предложениями, либо ее могут приоткрыть сами северяне в случае изменения ситуации.
Во-первых, северокорейцы ждут, чем закончится история с импичментом Трампа. В более широком смысле – есть ли у него шансы благополучно пережить последний год и остаться на второй срок: если да, то можно попробовать поиграть во второй виток поисков выхода, благо руки Трампа могут быть развязаны и, возможно, ему придется в меньшей степени оглядываться на общественное мнение и политических противников. Россия и Китай также не против того, чтобы КНДР продолжала делать, что делает.
Во-вторых, в Пхеньяне ждут, как будет развиваться противостояние Вашингтона и Пекина; если этот тренд будет усиливаться, Китай будет держаться за одного из немногих региональных союзников, а Северная Корея, возможно, старается дистанцироваться от этого конфликта, но она как минимум не на стороне Вашингтона. В это время Южная Корея, несмотря на демонстративные заявления о гордой и независимой политике, в конце концов делает то, что сказали, так как рычагов влияния у президента Трампа гораздо больше, чем у председателя Си, и для администрации Муна — это выбор меньшего зла.
В-третьих, северяне могут ждать, как будет развиваться американо-иранское противостояние на Ближнем Востоке. Чем больше США будут заняты там, тем больше вероятность, что дальневосточные проблемы они поставят на паузу. Кроме того, сама стратегия американцев на данном направлении также поможет Пхеньяну скорректировать свою тактику взаимодействия с американцами.
В-четвертых, посмотрим, как пройдет традиционное “весеннее обострение”, связанное с тем, что в это время США и РК проводили крупномасштабные совместные учения, которые до периода разрядки охватывали до трехсот тысяч участников и имели конкретную наступательную программу. Формат учений 2020 года также подскажет Пхеньяну, чего ждать от своих визави. Пока сообщается о том, что совместные штабные учения Key Resolve и Foal Eagle пройдут, как и в прошлом году, в режиме компьютерной симуляции. Совместные полевые манёвры на уровне полков проводиться не будут, однако учения на уровне батальонов и подразделений в их составе должны проходить по плану. На вторую половину года запланированы командно-штабные манёвры, в ходе которых будет дана оценка возможности южнокорейских вооружённых сил самостоятельно осуществлять оперативный контроль над своими войсками в военное время.
Наконец, немаловажной датой могут оказаться парламентские выборы в РК 15 апреля 2020 года. Южнокорейская внутренняя политика – та еще «игра престолов», и в оставшиеся три месяца может случиться разное. Однако, если консерваторам удастся получить парламентское большинство, Мун может досрочно стать «хромой уткой», а там недалеко и до второй серии народных гуляний за импичмент. В любом случае это окажет значительное влияние и на межкорейские отношения, и на отношения Сеула и Вашингтона.
В такой ситуации перед корейским руководством стоит то, что военные называют уяснением задачи. Общая стратегия, скорее всего, останется неизменной, а тактические решения будут приниматься по обстановке, когда количество элементов неопределенности (например, импичмент Трампа) будет сокращено. В такой ситуации от него стоит ждать не столько провокаций, сколько ответных действий на провокации другой стороны.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
По материалам сайта: https://ru.journal-neo.org/2020/02/07/dialog-ssha-i-kndr-v-2020-g-poka-dver-zakry-ta-no-ne-zaperta/
Опубликовано в