Начало января 2020 г. ознаменовалось обменом ударами между США и Ираном, потенциально способными и далее радикально обострить ситуацию на Ближнем Востоке.

Однако наша история не о том, случится ли война США и Ирана, а о том, как это обострение отразится или уже отражается на Корейском полуострове, и похоже, что Юг получает куда больше проблем, чем Север.

КНДР может вынести из ситуации дополнительный урок того, что наличие ядерного оружия хорошо защищает от американских действий, наподобие убийства генерала Сулеймани.

Еще одна вероятность касается того, что, поскольку Иран и КНДР, предположительно, сотрудничают в военной области, автор уже слышал версию, что высокоточное оружие Ирана, примененное в атаках 8 января, может иметь северокорейское происхождение или быть совместным проектом.

Тем не менее, официальных заявлений Пхеньян пока не делал, хотя через три дня после гибели иранского генерала СМИ Севера распространили первые сообщения об инциденте. Суть месседжа – «продолжать укреплять нашу неприступную военную мощь количественно, чтобы никто никогда не рассматривал возможность использования Вооруженных сил против нас, пока США не откажутся от своей враждебной политики».

5 января северокорейское пропагандистское издание Мэари опубликовало статью под названием «Военные эксперты ожидают, что Ближний Восток станет кладбищем для США». По мнению неназванных экспертов, США увязли в войне на Ближнем Востоке, и даже их союзники не торопятся отвечать на просьбы об отправке войск, приводя Америку в отчаяние.

Тем не менее, в южнокорейской прессе активно гадают, как кризис отразится на стратегии Пхеньяна. В основном, и в рамках пропагандистского дискурса, полагают, что Пхеньян воспользуется ситуацией, чтобы окончательно оправдать свою ядерную программу на пути к ядерной державе.

Бывший американский переговорщик по ядерной программе Роберт Галуччи сообщил радиостанции «Свободная Азия», что северокорейский режим может сделать вывод, что США не выдержат два обострения сразу, и пойдет на провокацию наподобие испытания ракет большой дальности. Южнокорейский профессор Пак Вон Гон считает чуть иначе: из-за растущей напряженности между США и Ираном интерес американского правительства к северокорейской проблеме может ослабнуть, и если это продлится до февраля-марта, Север может запустить МБР; хотя больше все будет зависеть от того, возобновят ли США и Южная Корея совместные военные учения и масштаб военной игры.

Еще у СМИ РК вызывает обеспокоенность то, что если Вашингтон сосредоточится на иранской проблеме, диалог с Пхеньяном может уйти на второй план и переговорный процесс точно застопорится.

А вот Юг получает от обострения ситуации целый набор неприятных проблем. Первый их блок связан с попытками США более активно втянуть Сеул в т.н. «Международную структуру безопасности на море» (IMSC). Её главная цель — сопровождать торговые суда через Ормузский пролив, стратегическую водную артерию, через которую проходит 20-25 процентов всей поставляемой на мировой рынок нефти и 70% ближневосточной нефти, ввозимой в РК. Де-факто проект нацелен на то, чтобы под предлогом обеспечения безопасной морской торговли не дать Ирану перекрыть пролив в случае обострения ситуации.

Командование данной структуры с ноября 2019 г. располагается на базе пятого флота ВМС США в Бахрейне, США требуют от своих союзников активного участия в данной инициативе. В настоящий момент к коалиции присоединились шесть стран, в числе которых Австралия, Великобритания, Саудовская Аравия, ОАЭ и другие. Однако многие страны не желают идти на конфликт с Ираном, который является одним из крупнейших производителей нефти в мире. В том же положении находится и РК, которая одновременно является союзником США и импортёром иранской нефти; Сеул не хочет портить отношения с Ираном, но и «настоятельные просьбы главного союзника» тоже сложно проигнорировать.

Требования такого рода шли еще до обострения января 2020 г. 13 декабря 2019 г. Правительство РК решило присоединиться к коалиции, но постепенно и осторожно. Для начала направить в командование коалиции южнокорейского представителя, а вот решение о возможном развёртывании вооружённых сил для выполнения боевых задач будет принято только в зависимости от ситуации в Ормузском проливе, и если от США поступит соответствующий запрос.

18 декабря 2019 г. источники в военных кругах сообщили, что в феврале 2020 г. в Ормузский пролив может быть перемещён воинский контингент «Чхонхэ», находящийся в Аденском заливе и нацеленный на борьбу с пиратами.

С одной стороны, Сеул рассматривает участие в морской миссии как средство укрепления альянса с США и как разменную монету в переговорах о разделе оборонных расходов с Вашингтоном. С другой — есть опасения, что это участие поставит под угрозу отношения Сеула с Тегераном и безопасность корейских граждан на Ближнем Востоке.

Кроме того, надо помнить, что у РК есть союзники в регионе, в первую очередь ОАЭ, где южнокорейские специалисты тренируют местных силовиков и не только. Так, 2 октября в Абу-Даби прошла встреча заместителей министров иностранных дел и обороны РК и ОАЭ. В следующий раз 16 декабря в Сеуле встречались уже министры, и представитель ОАЭ призвал южнокорейскую сторону «проявить интерес к ситуации на Ближнем Востоке».

Второй блок проблем связан с сотрудничеством РК и Ирана, а также с общей зависимостью Южной Кореи от ближневосточных углеводородов, причем благодаря энергетической политике Мун Чжэ Ина эта зависимость увеличилась. В январе-ноябре 2019 года 70% импортируемой Югом нефти и 38 % СПГ приходилось на Ближний Восток.

В 2018 году Корея импортировала из Ирана 58,2 млн баррелей сырой нефти — 4,8 процента от всего импорта нефти в страну. Нефть из Ирана была запрещена с 3 мая прошлого года после введения санкций США, однако ситуация не так проста. Как сообщали газете Korea Times «дипломатические источники», в ноябре 2019 г. МИД Ирана вызвал посла Южной Кореи в Тегеране Рю Чжон Хена и подал жалобу на задержку Сеулом платежей за сырую нефть и конденсат на сумму 7 трлн вон ($5,97 млрд).

Дело в том, что Сеул покупал нефть у Тегерана в корейской валюте, чтобы не нарушать санкции США, которые запрещают торговлю с Ираном в долларах, но платеж может быть завершен только с одобрения корейского правительства.

Кроме того, корейские компании работают на иранском строительном рынке, осуществляя также поставки различных товаров. По заявлениям министра иностранных дел страны госпожи Кан Гён Хва, «мы уже давно поддерживаем экономические связи с Ираном и в настоящее время оказываем стране гуманитарную помощь и образовательную поддержку».

Третий блок связан с потенциальными проблемами эвакуации граждан РК из зоны возможного конфликта. В настоящий момент в Иране находятся 290, в Ираке – 1570 (в основном строительные рабочие), в Ливане и Израиле — около 850 граждан РК.

Четвертый блок проблем – внутриполитический. Отправка южнокорейских солдат воевать за американские интересы как минимум нанесет удар по образу Муна как гордого и независимого политика. Поэтому правящая Демократическая партия Кореи до сих пор четко не представила свою позицию по этому вопросу, главная оппозиционная «Свободная Корея» заявила, что участие в миссии в Ормузском проливе может стать способом защиты южнокорейского народа, а левая оппозиционная партия Мира и Демократии выступила против, сославшись на потенциальную возможность нападений на корейских граждан со стороны проиранских вооруженных сил.

Затем может возникнуть политический вопрос о том, должно ли решение об отправке войск пройти процедуру утверждения в Национальном Собрании. Учитывая уровень партийной борьбы, это может быть непросто, особенно на фоне приближающихся парламентских выборов, до которых осталось менее ста дней.

Теперь посмотрим на реакцию официального Сеула на собственно текущее обострение.

5 января 2020 г. в министерстве обороны РК выразили готовность оперативно отреагировать в случае возникновения экстренной ситуации. Однако, когда всплыл вопрос об отправке в Ормузский пролив воинского контингента «Чхонхэ», представитель МО заявила, что обсуждаются различные варианты, но конкретные решения пока не приняты.

6 января правительство РК провело рабочее заседание, на котором обсуждалась ситуация на Ближнем Востоке. В нём приняли участие представители Управления национальной безопасности АП РК, управления по координации политики правительства, МИД, министерства промышленности, торговли и энергетики, министерства обороны, министерства морского и рыбного хозяйства. Стороны обменялись мнениями о мерах защиты южнокорейских морских судов и самолётов, обеспечения стабильных поставок энергоносителей, а также дальнейшей работы импортно-экспортных компаний. Как сказала пресс-секретарь президента РК Ко Мин Чжун, «Президент Мун Чжэ Ин приказал членам СНБ изучить не только ситуацию с безопасностью там, но и безопасность корейских жителей и поставки нефти».

7 января первый замминистра планирования и финансов Ким Ён Бом заявил, что напряжённость между США и Ираном в краткосрочной перспективе не окажет значительного влияния на поставки энергоносителей в РК, так как доставка нефти и газа из стран Ближнего Востока осуществляется без перебоев. Он отметил, что иранской нефти в РК сейчас нет, а нефтяные и газовые объекты, а также нефтяные танкеры в регионе не подвергаются атакам. Если же эскалация продолжится, Южная Корея рассмотрит возможность расконсервации своих стратегических запасов нефти, объем которых на конец ноября 2019 г. составил 96,5 млн баррелей. Это покрывает около 180 дней спроса. А с учётом резервов, созданных частными компаниями, общий объём запасов на чёрный день в Корее достигает 200 млн баррелей.

8 января 2020 г., после иранской атаки, посол США в РК Гарри Харрис выразил надежду на то, что Сеул направит войска в Ормузский пролив. В эксклюзивном интервью KBS он напомнил, что РК получает энергоресурсы с Ближнего Востока.

9 января вице-премьер, министр планирования и финансов РК Хон Нам Ги заявил, что обострение ситуации на Ближнем Востоке окажет на южнокорейскую экономику ограниченное влияние. Несмотря на ракетное нападение Ирана на американские военные базы в Ираке, фондовая биржа и финансовый рынок в основном оставались стабильными.

В тот же день глава внешнеполитического ведомства Кан Гён Хва сообщила, что МИД РК отслеживает ситуацию на Ближнем Востоке в круглосуточном режиме, но решение о направлении южнокорейских войск в Ормузский пролив пока не принято. Министр напомнила о том, что пока необходимости эвакуировать южнокорейских граждан из Ирака нет, поскольку они находятся в районах, которые не являются целями проиранских сил. Тем не менее разрабатывается план экстренной эвакуации граждан страны из потенциально опасных районов.

Заявление госпожи Кан привлекло внимание иным заявлением: «Учитывая политический анализ и двусторонние связи со странами Ближнего Востока, я считаю, что наша позиция по этому вопросу не может быть точно такой же, как у США». Это первый раз, когда высокопоставленный правительственный чиновник открыто намекает, что решение Кореи по какому-то вопросу может не совпадать с желанием Америки.

10 января представители 107 общественных организаций РК провели пресс-конференцию на центральной сеульской площади Кванхвамун, выступив против возможной отправки военных в Ормузский пролив. Активисты подчеркнули недопустимость этого шага в ситуации усиления напряжённости между США и Ираном. Было указано, что ликвидация Сулеймани является явным нарушением международного права и суверенитета Ирака. Таким образом, ответственность за усугубление ситуации на Ближнем Востоке полностью лежит на США, и у Сеула нет причин поддерживать Вашингтон, участвуя в военных действиях, инициируемых американской стороной. Участники пресс-конференции также отметили неприемлемость давления на южнокорейское правительство, упомянув описанное выше заявление Гарри Харриса.

Отдельно отметим скандал с вызовом в МИД иранского посла Саида Бадамчи Шабестари, который в нескольких интервью местным СМИ (включая газету«Чунъан Ильбо») якобы предупредил, что Тегеран может разорвать связи с Сеулом, если правительство согласится на запрос США. Министерство иностранных дел заявило протест и вызвало посла для объяснений, однако тот сообщил, что он прямо не упоминал о возможном разрыве двусторонних связей, хотя и заявил, что участие Сеула в возглавляемой США кампании по обеспечению безопасности на море в проливе может оказать влияние на отношения Сеула и Тегерана.

Как будет развиваться ситуация далее? СМИ Юга видят три вероятных сценария иранского ответа. Первый заключается в дестабилизации ситуации во всём регионе с привлечением дружественных Тегерану сил. Второй — это дестабилизация мирового рынка нефти путем перекрытия путей поставки энергоносителей на мировой рынок через Ормузский пролив. Третий вариант — это организация кибер- или террористической атаки в отношении стратегических инфраструктурных объектов США и Европы. Возможность военных столкновений «не исключается», но считается менее вероятной, так как это повлечёт чрезмерные расходы и потери для обеих сторон.

Korea Times предполагает рост цен на нефть, что приведет к резкому росту местных цен на бензин и дизельное топливо, что создаст дополнительную нагрузку на корейскую экономику. Пока цена на бензин выросла седьмой раз подряд в первую неделю января до 1558,7 вон ($1,34) за литр, что на 4,6 вон больше, чем на предыдущей неделе. Цены на дизельное топливо растут уже шестую неделю подряд.

Что же до военного участия, то мнения экспертов разнятся: старший научный сотрудник Института политических исследований Асан Син Бом Чхоль полагает, что в регион можно отправить офицера связи, но только в том случае, если США попросят об этом. «Важно послать политический сигнал о том, что Южная Корея выступает с США в качестве союзника, но как материализовать такой сигнал, нужно сделать, очень внимательно проанализировав обстоятельства». Ча Ду Хен, приглашенный сотрудник того же института, предлагает использовать для поддержки отряд «Чхонхэ» и думает, что даже если это произойдет, Иран, возможно, не так быстро разорвет связи с Кореей. «Многие союзники США, которых просят направить войска в пролив, имеют экономические связи с Ираном, и разрыв этих связей для присоединения к возглавляемой США военно-морской миссии только навредит Тегерану».

О вероятном расширении оперативной зоны подразделения «Чхонхэ» говорят и иные эксперты. Пока, согласно соответствующему закону, подразделение может выполнять миссии в Аденском заливе и прилегающих к нему районах, а согласие парламента на большее будет зависеть от того, какую роль будет играть подразделение.

По мнению автора, как и в случае с GSOMIA, Сеул проявит себя союзником США, несмотря на метания и демонстративные жесты; из двух зол выберут меньшее. И в прошлый раз, когда военные РК отправились в Ирак, это тоже случилось не при консерваторах, а при «демократическом» Но Му Хёне.

Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».

По материалам сайта: https://ru.journal-neo.org/2020/01/19/korejskij-poluostrov-i-krizis-na-blizhnem-vostoke/

Related posts:

Отчет по результатам конференции «Завершение Второй мировой войны на Дальнем Востоке: исторические итоги, современные тенденции мироустройства». Сборник материалов конференции «Завершение Второй мировой войны на Дальнем Востоке: исторические итоги, современные тенденции мироустройства» Вестник №3 — Специальный выпуск «Завершение Второй Мировой Войны на Дальнем Востоке: исторические итоги, современные тенденции мироустройства» Международная научно-практическая конференция «Завершение Второй мировой войны на Дальнем Востоке: исторические итоги, современные тенденции мироустройства».