Если же имеют, то на какой счёт следовало относить эти расходы, в каком размере и. наконец, «каким порядком отправлять этих иностранцев на родину»[2].

Действительно, с начала 1850-х годов количество потерпевших корабле­крушение и дезертировавших с китобойных судов матросов резко возрастает.

В 1852 г. два американских матроса (И. Мундене и И. Меткаф) были най­дены около Охотска, о чем было доложено в Петербург. Нессельроде сообщил о них американскому посланнику при императорском дворе, который ходатай­ствовал об отправлении их морем в США и согласился уплатить издержки, не­обходимые на их содержание и путешествие. Главное правление Российско-американской компании (РАК) изъявило готовность взять на себя доставку этих иностранцев из Аяна в Петропавловск и отправить их оттуда на родину на аме­риканском или компанейском корабле. Что 16 апреля 1852 г. и было предписа­но сделать начальнику Аянского порта капитан-лейтенанту Кашеварову. 1 ав­густа эти матросы были отправлены на корвете «Оливуца» в Петропавловск[3].

В июле 1852 г. в Охотском море недалеко от Инского селения во время шторма разбилось американское судно «Шепкер-деес», пришедшее из Нью-Лондона. Команда благополучно съехала на берег, разделилась на партии, ко­торые пошли по разным направлениям. Одна из них, в составе 4 человек (Ф. Меглаина, Дж. Бедфорда, Дж. Бентле и Б. Куна), после 7 дней ходьбы при­шла в Инское селение. 14 июля они были доставлены в Охотск. Эти люди не только не имели при себе какой-либо одежды, но были почти полуобнажены, поэтому Охотское земское управление снабдило их всем необходимым. Затем потерпевших крушение поместили на транспорт «Байкал» для доставки в Пе­тропавловск. На их содержание, обмундирование и проезд казной было истра­чено 231 руб. 27 коп. серебром.

В Петропавловске иностранцы проживали у частных лиц до 4 марта, а затем трое из них были поставлены на довольствие к 46-му флотскому экипажу и от него все четверо получили обмундирование.

23 марта они были отправлены, по их просьбе, на корвете «Оливуца» на Гавайские острова.

Такие случаи имели место и в районе Амура. Так, в июле и начале августа 1852 г. в Петровское зимовье пришли 5 иностранцев. Некоторые из них сбежа­ли со своих судов, а другие спаслись после кораблекрушения.

Осенью 1853 г. американское китобойное судно «Сарха Шив» из Нью-Бредфорда пристало к берегу Охотского моря в 150 милях от Петровского зи­мовья. 8 человек из его команды (из них 6 человек — граждане США) из-за пло­хого обращения к ним капитана сбежали и направились на юг, т.к. они знали, что там есть русское селение. Из Петровского дезертиров отправили на транс­порте «Байкал» в Петропавловск, где их посадили на проходящие иностранные китобойные суда. Капитаны этих судов должны были давать российским вла­стям письменные обязательства доставить их в порт, где имелся консул, и сдать консулу с сообщением о побеге.

В ожидании судов для отправки, иностранцы были помещены на казён­ное довольствие в 46-й флотский экипаж и трудились в порту, отрабатывая своё содержание.

20 сентября 1853 г. в Арманское селение Охотского округа явились 6 американцев (П. Мекли, А. Булингем, Дж. Маккерн, Дж. Гуттон, У. Мейнер и Ф. Тебер). В 1852 г. на китобойном корабле «Усверли» (капитан В. Комтон) эти матросы отправились из Нью-Бедфорда. Из-за плохого отношения к ним капи­тана, они покинули судно. В силу того, что не было возможности отправить их в Петропавловск для передачи на какое-либо иностранное судно, американцы были оставлены на месте в ожидании возможного прихода с открытием навига­ции летом 1854 г. какого-либо иностранного китобойного судна.

Получив известие от якутского гражданского губернатора об этих амери­канцах. К.К. Венцель, председательствующий в Совете Главного управления Восточной Сибири, предписал «расход денег на продовольствие и одежду про­изводить в самом необходимом только количестве, т.к. на таковой расход из казны нет положительного разрешения». При этом он указывал на опыт военного губернатора Камчатки, который в 1853 г. содержал иностранных матросов за счёт частных лиц, у которых они проживали, без каких-либо казённых издержек на это.

Из-за того, что в Арманское селение не зашло ни одно иностранное суд­но, американцев отправили в Якутск, а оттуда — в Аян в сопровождении уряд­ника и казака, выдав деньги на проезд из экстраординарных сумм. В Аяне их снабдили необходимой одеждой и продовольствием за счёт РАК.

В связи с тем, что местные власти в Якутске, Аяне и Охотске не имели особых распоряжений от Главного управления Восточной Сибири относитель­но расходов на содержание и отправку иностранцев, нелегально оказавшихся на дальневосточном побережье, якутский гражданский губернатор просил проин­структировать его — из каких сумм и на какой счет снабжать сейчас и в будущем таких иностранцев?

В июне 1854 г. начальник Аянского порта капитан-лейтенант Кашеваров договорился с командиром тендера «Камчадал», зимовавшем в порту, подпору­чиком Чудиновым 2-м о доставке американцев со всеми их вещами в Петропавлов­ский порт. Кашеваров снабдил граждан дружественной страны продовольствием на 30 дней от Российско-американской компании и просил Камчатского воен­ного губернатора распорядиться отправить их на родину.

Всего на содержание 6 американцев и отправку их в Петропавловск было из­расходовано более 800 руб. серебром, сообщал К. Венцель государственному канц­леру 27 сентября 1854 г. и просил отнести эти издержки на какой-либо счет[4].

29 августа 1854 г. к Петровскому зимовью пристало 2 вельбота, на кото­рых находилось до 20 американцев с разбившегося 25 августа на западном бе­регу Сахалина китобойного судна торгового дома Э. Хауленда «Сити» (из Нью-Бредфорда).

Узнав об этом, начальник Амурской экспедиции капитан 1 ранга Г.И. Не­вельской предписал начальнику Петровского поста поручику Орлову довольст­вовать американцев наравне с нижними чинами экспедиции и взять из лавки РАК необходимую для них одежду, поскольку американцы явились в селение полунагие. Они пробыли в Петровском до 20 сентября 1854 г. Невельской подчёркнул, что каждый «русский считает своим долгом оказывать всякую, зависящую от него помощь, всем судам дружественных наших наций, не говоря о помощи коман­дам разбившихся судов, что должно быть уже священным долгом для каждого».

В конце сентября 1854 г. американцы были отправлены на родину. При отъезде из Петровского капитан «Сити» Джифорд написал благодарственное письмо Г.И. Невельскому, в котором он благодарил за радушный приём, внимание и помощь, оказанную ему и его команде. Джифорд заявил, что это пер­вое знакомство с русскими произвело на него неизгладимое впечатление, и он всегда будет вспоминать о них «с чувством живейшей благодарности». На предложение Г.И. Невельского продать Амурской экспедиции оставшиеся у не­го вельботы, американский капитан подчеркнул, что он не может «унизиться до того, чтобы продать что-либо людям, которыми я был обласкан здесь, я бы опо­зорил флаг, под которым плаваю, и был бы недостоин имени американца». По­этому он просил принять от него вельботы в подарок и взамен их вознаградить николаевского аптекаря Следца, который снабдил Джифорда одеждой, хотя сам в ней нуждался.

На содержание команды с «Сити» русскими властями было истрачено бо­лее 292 руб. серебром. Сообщая об этом министру иностранных дел. И.И. Му­равьёв подчеркнул, что не считал «удобным ценой этих вельботов покрывать часть издержек на содержание 20 иностранцев».

Получив это сообщение, министр доложил императору о случившемся и заметил при этом, что, в связи с бедственным положением и незначительно­стью издержек на содержание американцев, «было бы неудобно сноситься об оных с иностранным правительством». Николай I согласился с доводами госу­дарственного канцлера и повелел все расходы по содержанию американцев с «Сити» принять на счёт казны. Но в других случаях министерство иностранных дел России сообщало правительству США о сумме, затраченной на содержание американцев, и Вашингтон компенсирован эти затраты (при наличии достовер­ных данных о своих гражданах, оказавшихся в русских владениях).

В июне в районе устья Амура разбился американский бриг «Уилльям Пен». Спасшийся с него Дж. Бедфорд был доставлен в Мариинский пост. 25 сентября 1855 г. к жителям Удского края, проживавшим при устье Уды, явились 4 американца, которые, оставив корабль из-за жестокого обращения с ними капитана. Это были Ф. Смит, Дж. Межит, П. Фин-Гозен и У. Элдридж.

30 сентября 1855 г. американцы были доставлены в Удский острог. Ко­мандир Удского края урядник Аммосов решил оставить их здесь до мая 1856 г. и довольствовать из запасного магазина.

Узнав из донесения Аммосова об этих четырёх американцах, граждан­ский губернатор Якутской области предписал уряднику отправить их в Якутск, когда наступит удобное для этого время, и попросил разрешения у Венцеля об отправке их из Якутска в Аян. Гражданский губернатор Якутской области Скрябин решил отправить их в Аянский порт под присмотром урядни­ка для передачи на китобойное судно.

В силу того, что иностранцы прибыли в Аян в конце навигации, командир Аянского порта хорунжий Попов не смог отправить их на родину. Так как в порту для них не было работы, и американцы не могли содержать себя сами. Попов решил довольствовать их за счёт РАК, пока они не были сданы на аме­риканский китобойный корабль «Лидия» в 1857 г.

Российские власти истратили на их содержание 766 руб. 70 1/2 коп., о чём было сообщено американскому посланнику в Петербурге, который и возместил эти затраты.

Расходы на содержание иностранцев и отправление их на родину через Якутск становились весьма значительными. Местные бюджеты не имели спе­циально выделенной суммы для подобных случаев. В связи с этим генерал-лейтенант К. Венцель предписал управляющему Якутской областью в будущем в случае появления иностранцев на устье р. Уды, сдавать их обратно на кито­бойные суда без отправки в Якутск, чтобы избежать лишних расходов[5].

В связи с запросом Н.Н. Муравьёва от 3 ноября 1852 г. о том, как обра­щаться с иностранцами, нелегально оказавшимися в российских дальневосточ­ных владениях, товарищ (заместитель) министра иностранных дел Толстой 2 мая 1857 г. дал соответствующие инструкции. В них подчёркивалось, что «россий­ское прибрежное начальство не только в праве, но даже обязано по долгу чело­веколюбия  призревать иностранцев (матросов и дезертиров), тем более что многие из них появляются на побережье вследствие кораблекрушения, а тако­вым не следует отказывать в помощи».

Чтобы уменьшить издержки на содержание иностранцев, можно было «заставить их зарабатывать», оказывая отчасти и помощь, давая работу по спе­циальности. Местные власти могли покрывать расходы на содержание таких иностранцев из местных средств, ставя МИД в известность о произведённых тратах. В таких случаях министерство иностранных дел России могло бы по возможности взыскивать затраченные суммы с соответствующих правительств и возвращать их в государственное казначейство.

В 1856 г. в Туайском форпосте появился Ф. Кинг, американский матрос с китобойного судка «Парашют». Ф. Кинг из Туайского форпоста был отправлен в Охотск, а затем в Якутск, где он был допрошен и препровождён в Аян. В силу того, что Ф. Кингу отпустили недостаточно средств на продовольствие, сопровождавший его казак Якутского казачьего войска В. Козлов истратил на него своих денег 3 руб. 35 коп. серебром, возвращённые ему позднее из экстраординарных сумм Якут­ского областного правления. Всего же на Ф. Кинга казна израсходовала 144 руб. 46 коп. серебром. Эта сумма была внесена в российскую казну амери­канским посланником в Петербурге[6].

В 1857 г. американский матрос А. Томас (из Нью-Йорка) из-за плохого содержания и обращения с ним капитана китобойного судна «Гелман» само­вольно ушёл с корабля и 5 лет проживал в Туйском селении, а затем ещё 3 года в Охотске. Столь долгое пребывание американца на территории Российской империи объяснялось снисходительным отношением к нему начальника Охот­ского округа и просьбами самого А. Томаса, который вёл себя примерно и не был замечен ни в чём дурном. Довольствия от казны он не получал, поэтому государство не обременял. А.Томас 31 августа 1865 г. был отправлен на шхуне «Сахалин» в Николаевск для передачи его в руки полиции до особого распо­ряжения военного губернатора. Командиру шхуны были даны указания передать Томаса на какое-либо американское судно, если оно встретится по пути[7].

22 июня 1857 г. американские матросы Д. Уэст (из Нью-Йорка) и У. Эсхоуард (из Энтекета) с китобойного судна «Дженерал Трупп» и Зено Фуллер (из Бредфорда) с барка «Санити» из-за жестокого обращения с ними капитанов сбежали в Туайск, а затем добрались до Охотска, откуда их отправили в Якутск.

По прибытию туда 26 февраля 1858 г. один из американцев был помещён в гражданскую больницу. На его лечение было израсходовано 1 руб. 57 1/2 коп. серебром.

С разрешения генерал-губернатора Восточной Сибири дезертиры были отправлены в Аян для отправки их на родину, 9 июня Дж. Уэст и У. Эсхоуард были сданы на американское китобойное судно «Мериман», а чуть позднее, 19 июня, 3. Фуллер был помещён на корабль «Франс Генриетта». На их содер­жание российские власти истратили 233 руб. 22 1/2 коп. серебром[8].

Осенью 1858 г. трое американцев (И. Мерид с китобойного судна «Эйлиш Фрейдия» и Д. Холл и И. Толман с «Кэндоа») из-за строгого с ними обращения капитанов остались на Чумикане, скрываясь от поисков корабельных команд. С середины сентября китобойные суда ушли из Удской губы, не обнаружив бег­лецов. Узнав о беглых иностранцах, удский земский исправник титулярный со­ветник М. Мищенко дал распоряжение о сдаче их на иностранные суда.

М. Мищенко доставил американцев в Удск с целью отправить их в сле­дующем году в Николаевск. Чтобы одеть и прокормить дезертиров, удский ис­правник отдал их в услужение жителям Удска. И. Мерид был отправлен в Якутск, а оттуда через Аян в США. Но с принявшего его китобойного судна И. Мерид сбежал из-за разногласий с капитаном. После этого трое американцев стали содержаться за счёт казны. Согласно их желанию, Мищенко планировал в середине июня 1859 г. отправить беглецов из Удска в Чумикан, чтобы передать американцев на китобойное судно[9].

Около 10 декабря 1858 г. к мысу Чумикан в Удском округе прибыли 12 американцев во главе со шкипером и владельцем китобойного барка «Фе­никс» Б.Дж. Хэнгли (Хэнди, Ганди), который объявил удскому исправнику коллежскому асессору М. Мищенко, что их барк в конце сентября разбился около Медвежьих островов. Находившаяся на нём команда (32 человека) спас­лась на 5 вельботах с небольшим количеством провизии и других припасов. Из-за недостатка продовольствия у людей начались болезни, и Хэнгли решил с от­рядом из 11 человек пойти в Удск, надеясь найти там помощь. Он просил М. Мищенко оказать содействие по содержанию его команды.

Не имея наличных денег, шкипер попросил, чтобы все расходы на содер­жание его и его команды были бы взысканы через правительство США с его имения, находившегося близ Нью-Йорка.

Войдя в положение американских моряков, Мищенко перевёз из Чумикана в Удск 12 американцев, из которых 5 человек были больны, т.к. зимой шли в летней одежде, снабдил их продовольствием.

Кроме того, он послал провизию к месту крушения «Феникса», которая и бы­ла доставлена туда 25 декабря. Затраченные на содержание 32 человек с «Феникса» 784 руб. 58 3/4 коп. были доставлены в Петербург из США американским послан­ником в июне 1860 г. и переданы в распоряжение министерства финансов.

Хенгли рассчитывал со своей командой быть к 10 июня 1859 г. у мыса Чумикан, чтобы поступить на один из американских китобойных кораблей или же отправиться в Аян на вельботах[10].

В июне 1858 г. с американского китобойного судна «Ойделскот» из-за бесчеловечного жестокого обращения капитана Г.Э. Болинса и плохого питания бежали два американца — Ч. Грант и Дж. Коун.

По распоряжению Охотского земского управления американские дезертиры были отправлены в Якутск, куда они прибыли в январе 1859 г. Затем их отправили в Аян. На их содержание было истрачено 200 руб. 56 1/4 коп., которые были воз­вращены американским посланником в Петербурге Пиккенсом 6 января 1860 года. Кроме того, Пиккенс возвратил 17 руб. 22 3/4 коп., затраченных на содержание матросов Робинсона и Буша, бежавших с американского китобойного судна[11].

26 сентября 1859 г. в Охотское земское управление явились два иностранца и заявили, что они матросы с американского судна «Калебрэ», которое пришло в Охотское море из Нью-Бредфорда. В силу того, что капитан строго с ними обра­щался и наказывал без вины, они ночью тайно покинули корабль на шлюпке, кото­рую затем оставили на берегу, и пришли в Инское селение 10 дней тому назад, а от­туда — в Охотск. Дезертиры (Д. Бенсин и М. Игенс) ничего кроме белья, двух пар лёгких летних брюк и курток у каждого не имели. Поэтому их необходимо было снабдить тёплой одеждой и продовольствием, на что было израсходовано 79 руб. 65 1/2 коп., которые были возвращены американским правительством в конце 1864 г.

Вместе с командой с разбившегося американского китобойного судна «Элиз Фрейзер» Бенсин и Игенс отправились из Охотска. Желание принять их изъявил шкипер «Вакера».

В начале 1860 г. военный губернатор Приморской области контр-адмирал Ка­закевич предписал властям Охотского округа отправлять всех американцев, неле­гально оказавшихся в российских владениях, в Николаевск или сдавать их на кито­бойные суда. Такое распоряжение дал и ревизовавший округ чиновник Филиппеус.

В силу того, что Охотский исправник Атласов задержал присылку отчёта об израсходованных средствах и не сообщил о судьбе вышеупомянутых двух амери­канцах,  которые  к  тому   же долго  проживали  в Охотске,  генерал-губернатор Восточной Сибири потребовал объяснений у военного губернатора Приморской области Казакевича. В ответ последний сообщил, что задержка произошла по вине бывшего Охотского исправника Атласова, который уже был уволен и заменён Марковичем, который и получил поручение разобраться в этом вопросе[12].

В ответ на донесение этого земского управления от 22 октября 1859 г. № 523. военный губернатор Приморской области 6 апреля 1860 г. отправил предписание Охотскому земскому управлению за № 1330, в котором приказал всех иностранцев, находившихся в Охотске, а также тех, кто в будущем мог туда прибыть, высылать в Николаевск на первом отходящем из Охотска казённом судне, а «расходовать день­ги на содержание их должно в самом умеренном количестве», и обо всех расходах доносить губернатору с обозначением выданных сумм. На это дело объявлялось предпочтительным расходовать деньги, которые должны были поступить в Нико­лаевское окружное казначейство, или считавшиеся в недоимке по нему[13].

На Дальнем Востоке отношения между россиянами и японцами возникают в конце XVII в., когда на Камчатке после шестимесячного  дрейфа в водах Тихого океана японское судно потерпело крушение в районе р. Опала на западном побережье. На нем оказалось 10 человек, включая известного Денбея Татэкава.

С появлением японских судов у берегов российского Дальнего Востока в отношениях между Россией и Японией возникает проблема японских подданных, которые нелегально оказываются на российской территории в результате кораблекрушений.

До 50-х гг. XIX в. основными российскими дальневосточными районами, где терпели крушение японские суда, были Камчатка, Курильские и Алеутские острова. С середины XIX в. к этим районам стали относиться Приамурье и Приморье. Российские власти в этих случаях руководствовались указанием Сената от 28 декабря 1732 г., данному В.Й. Берингу: «всякое вспоможение чинить дружески и потом отсылать спасенных людей [японских моряков, потерпевших крушение у российских берегов – А. Анисимов] или судны их, буде мочно, при своих судах к японским же берегам и отдавать или на берег людей спускать… дабы своею дружбою перемогать их застарелую азиатскую нелюдность, и что чаще посылано будет, то больше известия получать мочно»[14].

В 1850 г. у берегов Камчатки потерпело крушение очередное японское судно. Николай I распорядился отправить семерых спасенных японцев на судне РАК в Японию[15]. В 1852 г. в порт Симода был послан бриг «Князь Меншиков» под командованием штурмана Линдерберга, чтобы доставить туда указанных японцев, но японские власти отказались принять своих соотечественников, ссылаясь на то, что порт не открыт для иностранцев. Тогда Линдерберг высадил привезенных японцев, по их просьбе, на берег в 5 милях от Симода[16].

3 ноября 1852 г. генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьёв сообщил в Петербург, что «в последнее время довольно частыми случаями стали появления в прибрежных местах Охотского моря иностранных матросов: или дезертиров с китоловных судов, или спасшихся после крушения». В связи с этим Н.Н. Муравьёв напомнил управляющему министерством иностранных дел, что «нет определённых положений на предмет расходования казённых сумм при подобных случаях» и сделал запрос, имеют ли право местные власти расходовать средства из казны на продовольствие, одежду и отправку этих иностранцев на родину. Если же имеют, то на какой счёт следовало относить эти расходы, в каком размере и, наконец, «каким порядком отправлять этих иностранцев на родину»[17].

В связи с тем, что местные власти в Якутске, Аяне и Охотске не имели особых распоряжений от Главного управления Восточной Сибири относительно расходов на содержание и отправку иностранцев, нелегально оказавшихся на дальневосточном побережье, якутский гражданский губернатор К.К. Венцель в 1854 г. просил проинструктировать его из каких сумм и на какой счет снабжать сейчас и в будущем таких иностранцев.

Расходы на содержание иностранцев и отправление их на родину через Якутск становились весьма значительными. Местные бюджеты не имели специально выделенной суммы для подобных случаев. В связи с этим генерал-лейтенант К.К. Венцель предписал управляющему Якутской областью в будущем в случае появления иностранцев на устье р. Уды, сдавать их обратно на китобойные суда без отправки в Якутск, чтобы избежать лишних расходов[18].

В связи с запросом Н.Н. Муравьёва от 3 ноября 1852 г. как обращаться с иностранцами, нелегально оказавшимися в российских дальневосточных владениях, товарищ (заместитель) министра иностранных дел Толстой 2 мая 1857 года дал соответствующие инструкции. В них подчёркивалось, что «российское прибрежное начальство не только в праве, но даже обязано по долгу человеколюбия призревать иностранцев (матросов и дезертиров) тем более, что многие из них появляются на побережье вследствие кораблекрушения, а таковым не следует отказывать в помощи».

В Петербурге считали, что из-за военной предосторожности лучше высылать их на родину не сухим путём через Сибирь, а сдавать на заходящие в восточные порты суда. Не обязательно было отсылать иностранцев на родину, считали в МИДе. Так как матросы привыкли годы проводить вне отечества, они могли бы наниматься на работу на приходящие суда.

Чтобы уменьшить издержки на содержание иностранцев, можно было «заставить их зарабатывать», оказывая отчасти и помощь, давая работу по специальности. Местные власти могли покрывать расходы на содержание таких иностранцев из местных средств, ставя МИД в известность о произведённых тратах. В таких случаях министерство иностранных дел России смогло бы по возможности, взыскивать затраченные суммы с соответствующих правительств и возвращать их в государственное казначейство. Однако, чтобы вернуть эти суммы, нужны были точные сведения об именах и местонахождении этих людей, о названии судна, на котором они находились и других обстоятельствах, при каких они появились на российских берегах. Эту информацию должны были собирать местные власти[19].

6 апреля 1860 г. военный губернатор Приморской области контр-адмирал П.В. Казакевич отправил предписание Охотскому земскому управлению за № 1330 в ответ на донесение этого земского управления от 22 октября 1859 г. (№ 523), в котором приказал всех иностранцев, находившихся в Охотске, а также тех, кто в будущем мог туда прибыть, высылать в Николаевск на первом отходящем из Охотска казённом судне, а «расходовать деньги на содержание их должно в самом умеренном количестве», и о всех расходах доносить губернатору с обозначением выданных сумм. На это дело объявлялось предпочтительным расходовать деньги, которые должны были поступить в Николаевское окружное казначейство или считавшиеся в недоимке по нему[20].

В 1862 г. около о. Атту (Алеутская гряда) погибло японское судно, с которого спаслись 3 японца (Дай, Ками, Сада). По рассказам спасенных, их джонка «Эсе-Маре» с 12 чело. На борту отправилось для торговли к о. Ниппон, сильными ветрами их унесло в океан, где они находились 8 месяцев. В конце-концов, их выбросило на о. Атту. От недостатка пресной воды и других лишений 9 членов команды умерло. В джонке находилось 2 ящика с японскими деньгами. Эти японцы и ящики были доставлены с Атту в Аян на пароходе РАК «Александр II», а оттуда в 1863 г. на судне РАК «Николай» в Николаевск. На территории России они содержались за счет РАК.  Военный губернатор Приморской области П.В. Казакевич отправил японцев на английском купеческом судне «Авендю» в Нагасаки, с сопроводительным письмом российскому консулу в Хакодате И.А. Гошкевичу, в котором просил истребовать от японского правительства деньги, потраченные РАК на содержание японцев. О чем он и доложил генерал-губернатору Восточной Сибири в депеше за №308 от 26 октября 1863 г. В Иркутске она была получена 22 января 1864 г.

И.А. Гошкевич не нашел возможным войти с требованием к японскому правительству о возврате денег, истраченных на содержание 3 японцев с разбившейся джонки «Эсе-Маре», в связи с тем, что японцы в течение 16 дней давали продовольствие русской команде, спасшейся с разбившего в княжестве Ивамбу шхуне «Первая». Японский губернатор отклонил попытку консула оплатить за продукты, заявив, что «это дело человеколюбия и не требуется вознаграждения». Содержание русских обошлось японцам более чем 120 руб. 93 коп, истраченных РАК на содержание 3 японцев[21].

В связи с этим, военный губернатор Приморской области П.В. Казакевич сообщил Генерал-губернатору Восточной Сибири М.С. Корсакову 3 июля 1864 г. (№286), что требовать с японского правительства денег, истраченных на содержание 3 японцев, не следует.

22 апреля 1866 г. (№119) генерал-губернатор Восточной Сибири М.С. Корсаков сообщил военному губернатору Приморской области И.В. Фуругельму, что денег, израсходованных на содержание 3 японцев, требовать от японского правительства не надо. Эта сумма будет возвращена РАК из экстраординарной суммы, ассигнованной на чрезвычайные потребности Амурского края в количестве 120 руб. 93 коп. серебром.

В течение зимы 1865 г. во Владивостоке содержались 5 японцев, спасшихся с разбившейся между гаванями Св. Ольги и Находки джонки. Во Владивостоке японцы обратились к местным властям с просьбой выдать им рис и отправить на родину. Начальник южных гаваней (он же – помощник капитана над портами в южных гаванях)  капитан 2-го ранга Н.Я. Шкот сделал распоряжение о выдаче им из казенных складов риса, пообещав отправить их в Японию с открытием навигации. На их продовольствие было истрачено 33 пуда 21 фунт риса (по 1 руб. 90 коп. серебром за пуд)[22].

Таким образом, российские власти Восточной Сибири (окружные, областные, губернские), основываясь на принципах гуманизма в международном праве, оказывали всё необходимое содействие японцам, которые оказались в дальневосточных владениях Российской империи в силу чрезвычайных обстоятельств.

Исходя из конкретных обстоятельств, местные власти, не дожидаясь указании сверху, делали все, чтобы облегчить жизнь попавшим в беду людям и по возможности скорее отправить их на родину. В ряде случаев российская сторона все расходы по содержанию иностранцев, в том числе американцев и японцев, брала на себя, особенно если местные власти не давали подробной информации о них.

Российская сторона предпринимала меры по поиску попавших в беду людей, сохранению имущества и грузов с потерпевших крушение кораблей.

Действия властей и отношение россиян к попавшим в беду людям способствовали укреплению дружественных отношений как между двумя государствами, так и между их гражданами и содействовало упрочению чести, достоинства и авторитета России и её подданных на международной арене.

Related posts:

Романова М.И. – Английский либерализм и общественная мысль Японии в конце XIX века В. Н. Тимошенко — Территориальные споры с участием Китая и позиция США О.Ю. Стрелова Игра в карты с чертями